— У нас с профессором Синицыным перерыв.
Пошли с нами на кухню чай пить.
Перед Сережей лежала стопка открыток. В руке — авторучка. В глазах — тоска.
— Шестнадцать, — обреченно прошептал Сережа.
— Чего или кого — шестнадцать? — заинтересовался стоящий в дверях рядом с академиком
профессор.
— И кого, и чего, — раздался в ответ почти что
стон. — И девчонок в классе, и открыток. Представляете: я сам на собрании вызвался! И кто
только меня за язык тянул!
— Теперь уж ничего не поделаешь, — покачал головой дедушка. — Назвался груздем — полезай
в кузов, как говорится.
— Это не обо мне говорится, — возразил Сережа. — Груздем я никогда себя не называл, и ни
о каком грузовике речь на собрании не шла.
— Тут дело вот в чем, — стал объяснять профессор. — Кузовом или кузовком испокон века
называлась корзинка. А груздь, как ты и сам
знаешь, гриб в хозяйстве полезный: и варить
его можно, и жарить, и солить, и мариновать.
Любой грибник, увидев груздь, раз его — и в
кузов. Никуда съедобному грибу не деться.
— Смысл поговорки, — подхватил академик, — таков: если взялся быть в чем-то полезным – выполняй свои обязательства, не притворяйся,
будто ты какая-то поганка. А мы с профессором
из солидарности отложим свой перерыв. Почаевничаем все вместе попозже. Скажи, когда
будешь готов.
И ученые удалились в кабинет. А Сережа,
вздохнув, придвинул очередную открытку и
стал писать: «Семенова Елена! Все мальчики
нашего класса поздравляют тебя с Днем Восьмого марта!»
