10 февраля — День памяти Александра Сергеевича ПУШКИНА
У нас в гостях
директор Института русской
литературы (Пушкинский Дом) Российской
академии наук, член-корреспондент РАН,
известный литературовед,
член Всемирного клуба
петербуржцев, профессор
Всеволод Евгеньевич
БАГНО.
— Всеволод Евгеньевич, 10 февраля, в День
памяти Александра Сергеевича Пушкина, невозможно не вспомнить о трагической дуэли,
ставшей причиной смерти поэта. Наверное,
это один из самых известных поединков в истории дуэлей. Как, наверное, самая известная
литературная дуэль — это дуэль Онегина и
Ленского, на которой тоже погиб поэт. Есть
ли в этом какое-то совпадение, какой-то высший знак, предопределение трагической развязки жизненного пути поэтов?
— Да, вот уже почти двести лет об этой дуэли
в этот день многие вспоминают, в том числе
очень решительные люди, пребывая в полной
растерянности. Только «трагическую дуэль» я
не стал бы называть «известным поединком».
Что же касается «совпадения» и «предопределения», то, думаю, и ни то, и ни другое. Дело даже
не в том, что литература — не реальность, а в том,
что Пушкин — не Ленский, а Дантес — не Онегин.
С этим, думаю, все понятно. Наконец, и дуэль — не
дуэль. При желании можно увидеть также предопределение и некое предчувствие в описанных
Пушкиным отношениях Дон Гуана с мужем донны Анны, но у меня этого желания нет. Между
тем совпадение можно увидеть с другой парой
трагических развязок
жизненных и дуэльных
узлов — лермонтовской.
Тогда и здесь мы должны
будем искать «высший
знак» в смерти Грушницкого и гибели Лермонтова. А вот гениальное
лермонтовское стихотворение «Сон» («В полдневный жар в долине
Дагестана // С свинцом
в груди лежал недвижим
я…»), один из шедевров
мировой литературы,
вспомнить можно было
бы. Только предвидел Лермонтов, скорее всего,
свою смерть на Кавказе не во время дуэли, а в столь
же честном, как и подлинная дуэль, поединке на
поле боя, от руки во всех отношениях равного
ему противника. Высокий смысл истинной дуэли, несмотря на весь ее трагизм, в том, что противник — равен тебе, ненавистен, но равен.
— А какую дуэль в мировой литературе Вы
считаете самой интересной?
— Давайте снизим планку нашего разговора.
Самая блистательная — тройная несостоявшаяся
дуэль в самом начале романа Александра Дюма
«Три мушкетера», в результате которой мушкетеров стало четверо. Да простят меня за этот
пример пуристы-интеллектуалы и да поймут
они, что прекрасное на земле — это не тот или
иной цвет, а многоцветье.
— А можно ли назвать дуэлью поединок Дон
Кихота с ветряными мельницами? Ведь идальго двигали самые благородные, рыцарские намерения…
— Да, но только в том смысле, что ветряные
мельницы, они же великаны — это равный Дон
Кихоту противник, которому он бросает вызов.
Сутью дуэльного кодекса было снятие недоразумений между отдельными членами общей дворянской семьи (в случае с Дон Кихотом — семьи
великано-рыцарской) между собой, не прибегая
к посторонней помощи. Вспомним, в какое безвыходное положение Дон Кихот несколько раставил трусоватого Санчо Пансу, когда заявлял
ему, что, поскольку перед ними простолюдины,
он не может давать им отпор и милостиво позволяет слуге сделать это за него.
— Вот у нас в разговоре мелькнул еще один
известный дуэлянт — «проклятый Дон Гуан»
Александра Сергеевича Пушкина. А его финальный поединок с Каменным Гостем можно считать дуэлью или нет?
— Думаю, да. В каком-то смысле перед нами
дуэль, растянувшаяся во времени. Тем самым
командор ответил наконец на смертельный для
него удар Дон Гуана и отомстил за поруганную
честь.
— Всеволод Евгеньевич, как Вы считаете,
сейчас возможны дуэли, или это пережиток
прошлого, анахронизм?
— Возможно всё. Но в России за семьдесят лет
советской власти честь и достоинство были изломаны и искромсаны. Вспомним роман Замятина «Мы». Речь уже не шла о способах отмщения
за нанесенное оскорбление, а о том, что оскорбление, унижение и страх стали нормой. Но все
восстанавливается. Есть гены биологические,
а есть духовные и нравственные, но все-таки
гены. Однако на это понадобится время.
— В этом году Пушкинскому Дому исполняется 110 лет. Не можем не спросить: а есть ли
в праздничной юбилейной программе интересные события для наших юных читателей?
— В связи с приобретением работ замечательного иллюстратора детской литературы Алексея
Федоровича Пахомова мы организуем в Пушкинском Доме выставку его произведений, на
которую приглашаем ваших юных читателей.
— Спасибо, Всеволод Евгеньевич! Нам это
особенно приятно, потому что Алексей Федорович Пахомов был одним из первых художников
нашего журнала. И первую обложку «Костра»
в далеком 1936 году делал именно он. А чем еще
порадуете?
— В стенах Пушкинского Дома будет организовано двенадцать детских семинаров. Будет
издано три выпуска альманаха «Детские чтения».
И будет много другого, что мы вместе с вашими
юными читателями придумаем.