Внук академика Сережа Пятитомов вернулся из школы
в чрезвычайно дурном настроении. На вопрос дедушки
о причине такой мерихлюндии он ответил:
— Николай Борисович со своими диктантами совсем уже достал.
Пишешь эти буковки, пишешь — сил никаких нет. А толку-то?
Тут в разговор вступил профессор Синицын, дедушкин соавтор:
— Позволю себе на этот счет рассказать маленькую историю. Однажды Александр Сергеевич Пушкин обедал со своим знакомцем, графом Александром Петровичем Завадовским, в ресторане «Донон». Когда пришла пора расплачиваться, заспорили, кто кого
угощает. Победил в споре Пушкин, сказав: «Вы хоть и богаты, граф, но живете от оброка
до оброка со своих деревень, а у меня доход постоянный — с тридцати шести букв русской
азбуки».
— Это он о своих художественных произведениях, — догадался Сережа. — Но почему
букв тридцать шесть? Их ведь тридцать три!
— Сейчас — да, — согласился академик, — а когда-то было на три больше. Существовали
еще ижица, фита и ять. Совсем не нужные. Ижица в некоторых словах-исключениях
обозначала звук и, фита — звук эф, а ять — е; следовательно, они были совершенно лишними. Ученикам приходилось просто зазубривать, где какую букву ставить.
— Это как смотреть на нужность, — возразил профессор Синицын. — Однажды император Николай I спросил Николая Ивановича Греча, автора прославленной «Русской грамматики»: «Чему в нашей азбуке служит буква “ять”?» «Она помогает отличить грамотных
от неграмотных», — ответил Греч, не задумываясь.
