Март 2010 года

КРИСТАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

Глава первая

Эта история начинается с черной овцы. Первым ее увидел почтальон Ганс. В восемь часов утра он остановил свой велосипед и взглянул на небо, пытаясь определить вероятность дождя по цвету облаков. Но его взгляд замер на крыше гостиницы «Добрая тетя» и никак не хотел подниматься выше. Дело в том, что по красной покатой крыше спокойно прогуливалось животное… Но это была не кошка.

За свою жизнь Ганс видел немало кошек, но ни одна из них не носила такую кудрявую черную шерстку и не умела так звонко цокать по крыше копытами. Ганс во все глаза (а их у него было два, как у любого уважающего себя почтальона) смотрел на эту диковинку и даже от удивления слегка приоткрыл рот.

В это время мимо проходила миссис Плетиха, которая выгуливала своего мопса. Она внимательно посмотрела на Ганса, потом на крышу и тоже застыла на месте.

Улочка была довольно узкой, так что два человека, смотревшие вверх с открытыми ртами, решительно мешали движению. Вскоре вокруг них собралось изрядное количество горожан. Все смотрели на крышу, показывали пальцами и говорили:

— Вот это да!

— Нет, вы только посмотрите!

— Как такое может быть?

— Ведь это самая настоящая овца!

— На крыше? Кажется, вы ошибаетесь.

— Нет, ошибиться я не могу. У меня два высших образования, и я легко могу узнать овцу, если увижу.

Впрочем, удивляться слишком сильно людям в столь ранний час было просто лень. Для приличия все делали вид, будто их поражает вид черной овцы на крыше, но на самом деле то один, то другой прохожий не мог подавить сладкий утренний зевок.

Вскоре на место прибыл полисмен Лукаш. Его отличала от других синяя фуражка со специальным значком, а также красный свисток, болтавшийся на шее, в который он любил свистеть по поводу и без. Конечно, при виде такого беспорядка он долго не рассуждал. Свисток пронзительно заверещал, словно кто-то впопыхах наступил на поросенка, и тут же стало тихо.

— Разойдись! — принялся кричать Лукаш. — Все по своим делам! Вы мешаете движению! Расходись поскорее!

Люди пытались объяснить Лукашу, что по крыше гостиницы ходит черная овца, но тот просто отказывался смотреть вверх, а люди сильно и не настаивали.

— Знаем мы эти шутки, — говорил полисмен. — Ничего там нет, только трубы и голуби.

— Но вы только посмотрите, — просила Вероника, уборщица из «Доброй тети». — Там, на крыше, творится какая-то ерунда.

— У полиции нет времени смотреть на крыши, — отвечал Лукаш. — Знаем мы эти шутки! Возвращайтесь-ка к своим тряпкам и швабрам.

Он то кричал, то свистел, и вскоре улица опустела. Лукаш с удовольствием посмотрел по сторонам и неспешной походкой отправился дальше, так и не взглянув вверх, где невозмутимо, на фоне синего неба, прогуливалась черная овца.

Глава вторая

Гостиницу «Добрая тетя» назвали так в честь ее хозяйки госпожи Молли. Она действительно была доброй и, без сомнения, самой настоящей тетей. Доброта приносила ей отличный доход: слава о доброй госпоже Молли распространилась далеко за пределы города, и почти все приезжие предпочитали останавливаться в ее гостинице.

Накануне того дня, когда на крыше «Доброй тети» было замечено животное, в отель прибыл очень странный господин.

Одет он был в черный длинный плащ и черную шляпу, из которой торчало голубиное перо. Всю нижнюю часть лица занимала угольно-черная борода, так что казалось, будто он повязал себе слишком высоко треугольный черный слюнявчик. В руках он держал старый потертый чемодан, с которым обращался очень бережно.

Портье Филипп тут же сделал вывод, что в чемодане находится что-то крайне драгоценное.

— Добрый день, — приветствовал он странного господина.

— Добрый вьечер, — ответил тот с сильным акцентом. — Я хотьел бы… Как йето сказать… Номьера. Одьин номьера на три дьень…

— Вы хотели бы снять номер на три дня, — сказал Филипп. Портье умел говорить на многих языках и сразу понимал любого иностранца.

— Йа! — радостно сказал господин, что, по-видимому, означало «совершенно верно».

— В таком случае мне нужно знать ваше имя, год рождения, а также страну, из которой вы приехали.

Тут произошло нечто весьма странное. Приезжий взял из рук Филиппа анкету и принялся писать на ней прямо пальцем. Филипп подумал, что господин изволит шутить, но тот, закончив, передал листок обратно, и Филипп смог прочесть следующее:

Филипп долго рассматривал аккуратный почерк иностранца, после чего осмелился спросить:

— А где находится эта страна — У?

— Йа! У! — ответил Таралбекус Маралбекус. — Йето там.

И показал пальцем на улицу, откуда и вправду пришел.

— Хм… — неуверенно произнес Филипп. — А что значит ноль запятая сорок три?

— О… Йето есть… Так ми считать льета… Сорок шьесть льет в мьинус сто стьепьень миров.

Филипп опять ничего не понял, пожал плечами и положил перед гостем ключи от номера 36.

— Три монеты, — сказал он. — По монете в день.

Неожиданно Таралбекус протянул руку за стойку и вытащил три монеты из уха Филиппа. И пока тот удивленно открывал рот, странный господин косолапой походкой поднялся по лестнице, бережно прижимая к себе старый потертый чемодан.

Глава третья

Номер 36 ничем не отличался от других номеров. По крайней мере до того, как туда въехал господин Таралбекус Маралбекус. В соседнем номере 35 проживал в то время дипломат Тлусты. Он прибыл в город по весьма важному поручению. Вообще все, что делал господин Тлусты, было очень важным. Его солидное брюшко и блестящая лысина выражали такую важность, что ему непременно уступали дорогу и даже слегка кланялись.

Дипломат привык к подобному обращению и лишь снисходительно кивал в ответ.

В нашей истории господин Тлусты играет далеко не самую важную роль, но все же даже здесь господин Тлусты вызывает у нас такое уважение, что руки невольно дрожат каждый раз, когда приходится писать его имя.

В тот день, когда в соседний номер вселился странный человек со старым чемоданом, Тлусты с самого утра занимался исключительно важными делами, а именно — принимал ванну.

Он наполнил ее почти до краев и, кряхтя, забрался в нее, залив весь пол водой и пеной. Но даже в таком, казалось бы, неофициальном положении весь облик дипломата (который из-за пены был практически не виден) выражал поистине государственное величие.

Он закрыл глаза и позволил себе расслабиться до такой степени, что в голове его не осталось ни одной, даже самой махонькой, мысли…

В связи с этим, возможно, все, что происходило дальше, было частью его сновидения. Хотя в это трудно поверить, потому что случившееся имело весьма реальные последствия как для господина Тлусты, так и для других жителей гостиницы «Добрая тетя».

Вода в ванной начала бурлить и волноваться так, что несколько раз дипломат был погружен в нее с лысиной. Когда же, отплевываясь, он открыл глаза, то увидел ужасную картину: прямо перед ним из воды торчала чья-то голова и внимательно на него смотрела.

Голова была величиною с детский кулачок, совершенно лысая и с очень длинным носом, который загибался книзу наподобие птичьего клюва. Два больших овальных глаза смотрели внимательно и даже несколько злобно.

Господин Тлусты был не робкого десятка (если таковой список робкого десятка где-то имеется, вы ни за что не отыщете в нем его имя).

Представьте себя на его месте, и вы поймете, что он поступил весьма достойно. А именно: резким движением руки откинул со своего лица пену и уверенным голосом спросил:

— Что вы себе позволяете?

Длинноносое существо ничем не показало, что слова дипломата его касаются. Оно продолжало молча наблюдать за Тлусты, который соображал, какие действия в данной ситуации следует предпринять. Наконец, придя к весьма разумному решению, он резко поднялся на ноги и, представ во всей, как он считал, грозной и величественной красе, сказал:

— Я попрошу вас убраться прочь, иначе я буду вынужден…

Увы, окончить предложение господин Тлусты не успел. Существо выпрыгнуло из ванной прямо на лицо дипломата и повалило его на пол. Ростом оно было не больше собаки, но обладало поразительной силой. Устроившись на животе господина Тлусты, оно принялось щекотать его, да так, что уважаемый дипломат залился каким-то нечеловеческим смехом.

Длинноносый гость трудился изо всех сил, и Тлусты хохотал все громче и громче. Постепенно он начал съеживаться, делался все меньше и меньше, пока не превратился в крохотную мышку с человеческой головой (даже лысина осталась на месте).

Несколько раз пискнув, мышка пробежала по мокрому полу, поскальзываясь на поворотах, и скрылась за плинтусом.

Существо внимательно огляделось по сторонам, подошло к стенке, за которой находился номер 36, и, приложив к ней свое маленькое ушко, внимательно прислушивалось.

Глава четвертая

Прошла ночь, и наступил новый день. Первым в городе всегда просыпался трубочист Петр. Больше всего на свете Петр любил встречать рассвет на крышах, поэтому он выучился на трубочиста, и каждый день солнце находило его уже за работой.

Весело напевая Песню Счастливого Трубочиста, он с удовольствием делал свое дело, и каждая кошка, каждая птица и каждый домовой знали его лицо, вымазанное сажей, но неизменно счастливое.

К несчастью, в тот день он оказался на крыше гостиницы «Добрая тетя». Напевая свою песенку, Петр чистил трубу, как вдруг из нее вылезло странное маленькое существо с огромным носом. Да, то самое, которое щекоткой превратило господина Тлусты в мышь.

В своих маленьких ручках оно сжимало старый потрепанный чемодан.

Петр в недоумении уставился на это чудо и тут же смекнул, что наглый воришка украл чемодан одного из постояльцев.

— А ну, брось чужой чемодан, — решительно сказал он. — А не то…

Увы, бедный, бедный Петр. Он, конечно, недооценил соперника. Тот внимательно посмотрел на вымазанное сажей лицо и вдруг неожиданно чихнул. И тут же Петр превратился в черную овцу.

А Длинноносый быстрыми прыжками стал удаляться по крышам, волоча за собой багаж Таралбекуса Маралбекуса.

Глава пятая

А сейчас мы позволим себе оказаться в комнате хозяйки гостиницы, которая жила в том же доме на последнем этаже.

Госпожа Молли внимательно следила из окна за людьми, которые показывали пальцами на крышу. Когда раздались свистки полисмена Лукаша, она отошла от окна и села в глубокое красное кресло. Тут же ей на колени прыгнул кот Меркурий. Госпожа Молли провела рукой по гладкой рыжей шерсти и прошептала (она всегда говорила шепотом):

— Меня не покидает чувство, будто сегодня ночью в нашем городе начинаются чудеса.

Меркурий взглянул на хозяйку хитрым кошачьим взглядом и сказал «мяу», что означало: «По-моему, вы совершено правы».

— Да, я права, — ответила госпожа Молли. — И источник этих чудес следует искать в моей гостинице. Ночью мне приснился удивительный сон. Я — маленькая девочка — гуляю босиком по земляничной поляне. В самые удивительные годы моей жизни мне всегда снится земляника…

Она задумалась, машинально продолжая поглаживать Меркурия.

— Кажется, прошлое снова заглянуло к нам в гости…

Следует сказать, что госпожа Молли была самой настоящей ведьмой. Об этом никто не знал, кроме Меркурия, который прекрасно умел хранить секреты. В молодости она совершила множество чудес, но потом решила уйти на покой, открыла гостиницу и вспоминала о своих прежних веселых годах лишь по вечерам за чашкой горячего какао.

Но теперь, когда прямо в ее доме начали твориться непонятные события, госпожа Молли, конечно, не могла оставаться в стороне. Тем более, она была уверена в том, что неспроста именно в ее гостинице случился этот утренний переполох.

Вдруг Меркурий спрыгнул с ее колен и метнулся куда-то вбок.

— Меркурий, нельзя! — крикнула госпожа Молли, но, кажется, опоздала.

Из пасти рыжего кота торчал тоненький серенький хвостик.

— Мыши? В моей гостинице? — удивилась госпожа Молли. — Меркурий, а ну-ка, покажи.

Кот неохотно подошел к хозяйке и выплюнул на ковер серенькое существо. Подняв дрожащую от страха мышку, госпожа Молли увидела лысину господина Тлусты. От удивления она слегка приоткрыла рот и о чем-то серьезно задумалась уже во второй раз за утро.

Затем, посадив мышь в специальную клетку, которая, откуда ни возьмись, появилась на журнальном столике, она подошла к трюмо и вытащила оттуда маленький зеленый мешочек, в котором оказался зеленый порошок.

Госпожа Молли взяла щепотку таинственного вещества и, подойдя к погасшему камину, бросила в золу. Камин тут же вспыхнул зеленым светом, и госпожа Молли увидела в нем черную овцу, прогуливающуюся по крыше.

Затем возник силуэт спящего человека. Странно было то, что спал он полностью одетым, не сняв даже шляпы с голубиным пером. Вокруг него плясали какие-то тени, а сверху лился таинственный свет пещерных сталактитов. Изумлению госпожи Молли не было границ. Она прижала руку ко рту и даже сделала несколько шагов назад.

Пламя в камине давно погасло, а она все стояла и смотрела прямо перед собой, шепча:

— Он нашел меня… Наконец-то он меня нашел…

Глава шестая

Еще ни одно утро во всем мире не было таким насыщенным и невероятным. Все привыкли, что чудеса происходят или поздно вечером, или глубокой ночью, когда люди спят, а волшебники могут колдовать, не боясь лишних свидетелей.

В нашей же истории чудеса начались с самого утра, когда все уныло идут на работу и в школу. В такое время, казалось бы, ничто не способно нас удивить. Что? Ковер-самолет? Дом на курьих ножках? Говорящий крокодил? Какое мне до них дело; так хочется спать… Может быть, это время для чудес самое что ни на есть подходящее. Эти часы утреннего равнодушия скрывают чудесное лучше самой темной ночи.

После того как полисмен Лукаш разогнал народ, Вероника, горничная гостиницы «Добрая тетя», вернулась к своей работе. Конечно, она предпочла бы еще немного поглазеть на овцу, но у бедной девушки не было выбора. Она взяла тряпку, ведро, швабру, веник и с трудом поднялась по лестнице.

Вероника была очень хорошенькой девушкой шестнадцати лет и отличалась от своих сверстниц лишь одним: она никогда не была влюблена.

Вероника сама не знала почему, но так уж получилось. Она много читала о любви в книжках, слышала рассказы о прекрасных принцах и влюбчивых принцессах и очень страдала оттого, что сама еще никого не смогла полюбить.

Вероника объясняла это себе тем, что родилась без любовного ребра. Почему-то она была уверена, что у каждой девушки в левом боку есть специальное ребро, которое отвечает за любовь. Так вот, она считала, что природа ее обделила и вместо любовного ребра у нее просто пустой левый бок. Втайне она надеялась, когда вырастет и станет богатой, купить такое ребро у какой-нибудь из пожилых дам, ведь в их возрасте оно им уже ни к чему.

Итак, она поднялась по лестнице, старательно и не спеша убрала номер 35, который весь оказался залит водой, после чего постучала в номер 36.

Ей никто не ответил, и она решила, что он пуст.

Открыв дверь своим специальным ключиком, Вероника вошла в комнату и в изумлении остановилась. Вместо обыкновенного гостиничного номера она оказалась в самой настоящей пещере. Вокруг нее были холодные каменные стены, на которых пылали огромные факелы. Наверху причудливо светились сталактиты, а пол был устлан белой шкурой, по которой плясали странные тени. Когда девушка вошла, тени тут же бросились на нее, закружились вокруг, так что Вероника сама не заметила, как оказалась в самом центре пещеры.

В страхе она не могла даже закричать и лишь отбивалась от назойливых теней тем, что у нее было в руках — шваброй. Вдруг откуда-то из угла раздался низкий голос:

— Фу!

Тут же тени оставили Веронику в покое и устроились на белой шкуре, притворившись недвижимыми.

Вероника посмотрела в угол, откуда раздался голос, и увидела высокую кровать, на которой сидел в черном плаще и шляпе с голубиным пером господин Таралбекус Маралбекус.

— Я просьить прощьенья… — пробормотал он. — Мой охрана получьить прьиказ ньикого нье впускать.

Вероника все еще не могла произнести ни слова от удивления и лишь смотрела на иностранца во все глаза (их у нее тоже было два, как и у почтальона Ганса).

Вдруг Таралбекус издал такой ужасный крик, что бедная горничная тут же оглохла на правое ухо и чуть было не лишилась чувств. Вслед за криком последовал поток гневных иностранных слов. Таралбекус метался по пещере, заглядывая в каждый угол в поисках своего чемодана, который, как мы знаем, прихватил с собой Длинноносый.

Не найдя багажа, Таралбекус накинулся на тени, которые в страхе сжались до маленькой точки и, пожалуй, были рады вообще исчезнуть с глаз долой.

Между тем Вероника, придя в себя, решилась сказать:

— Простите, но ведь они нисколько не виноваты. Я полагаю, что эти тени бдительно охраняли вас всю ночь, так что их не за что винить.

Таралбекус замер от удивления, а тени опять приняли свою прежнюю форму, видимо тоже изрядно озадаченные неожиданной подмогой в лице робкой горничной. А она продолжала:

— Если у вас что-то украли, нужно как можно скорее обратиться в полицию. Полисмен Лукаш вместе со своим противным свистком как раз прогуливается неподалеку. Если позволите, я тут же сбегаю за ним.

Вероника, конечно, хотела бы заняться чем-то поинтересней уборки и поэтому была рада, когда Таралбекус воздел в мольбе руки и сказал:

— О, да… Йето йесть срочна найти… Очшень важно… Кристалл… Я глубьокий траур…

Вероника уверила его, что не замедлит вернуться вместе с Лукашом, но, задержавшись у двери, робко заметила, что не мешало бы превратить пещеру обратно в гостиничный номер.

— Сей момент! — воскликнул Таралбекус, хлопнул три раза в ладоши, топнул ногой, и они очутились в привычной обстановке. Тени, факелы, сталактиты, огромная кровать — все куда-то исчезло, и утреннее унылое солнце освещало сквозь желтые гардины простую, немного скучную комнату.

— Я сейчас вернусь, — сказала Вероника, и вот ее легкие башмачки уже застучали вниз по лестнице.

Глава седьмая

В полиции города, кроме Лукаша, служил молодой человек по имени Томас. Он очутился в полиции благодаря своему отцу — аптекарю. Господин Грдина спокойно простоял за прилавком всю жизнь, отвешивая людям пиявок, а по вечерам зачитывался детективными и приключенческими книжками. Он прожил тихую достойную жизнь, и за шестьдесят три года с ним не случилось ни одного удивительного происшествия.

Поэтому все свои надежды он возложил на Томаса и определил его в полицейскую академию со словами:

— Вот теперь, сынок, с тобой обязательно что-нибудь да случится.

Томас честно отслужил в полиции два года, но ему в основном доставалась работа с бумагами. Он сидел в тесном помещении и все время чихал от бумажной пыли, оседавшей на его носу. Иногда он с тоской поглядывал в окно и мечтал обо всем подряд. Эту черту он унаследовал от отца.

В тот злополучный день Томас остался в полицейском участке один. Вероника так и не смогла отыскать Лукаша, поэтому прибежала сюда, надеясь застать полисмена в своем кабинете.

Она зашла в комнату, где сидел Томас, которого не было видно из-за кипы бумаг, и сказала:

— Господин Лукаш! В нашей гостинице произошла кража. У одного из постояльцев был похищен предмет крайней важности! Возможно, это как-то связано с черной овцой, которую мы видели сегодня на крыше.

— С овцой? — переспросил Томас. Он лично никакой овцы не видел.

Вероника несколько удивилась, что слышит не инспектора Лукаша, а кого-то другого.

— Да, с овцой, — подтвердила она.

— Так, так.

Томас сильно разволновался, ведь это было первое серьезное дело, за которое ему предстояло взяться.

— Она была на крыше того же здания, в котором пропали вещи? — спросил он.

— Ну конечно, — отвечала Вероника, — черная овца с самого утра прогуливалась по крыше нашей гостиницы.

— Тогда все ясно! — воскликнул Томас. — Эта овца совершила кражу и скрылась через печную трубу!

И он вскочил со своего места, желая тут же арестовать преступника, но, к сожалению, так неловко, что обрушил всю груду бумаг прямо на пол.

— Вот досада, — проговорил он, кусая губы, — теперь я долго не смогу навести в них порядок.

— Брось эти бумаги! — воскликнула Вероника. — Нам нужно спешить. Господин в шляпе с голубиным пером ждет нас.

— Не могу, — грустно отвечал Томас. — Я должен все разобрать, иначе мне здорово достанется от Лукаша.

Тогда Вероника, хотя и очень торопилась, решила помочь незадачливому парню. И вот, они присели на корточки, почти соприкасаясь лбами, и принялись собирать бумаги. Томас объяснял девушке, в каком порядке следует их разложить, и Вероника чем больше находилась рядом с Томасом, тем меньше хотела куда-то идти.

Глава восьмая

Через два часа Вероника и Томас выбежали из полицейского участка и устремились вверх по улице в гостиницу «Добрая тетя», чтобы арестовать бедного трубочиста Петра, превращенного коварным Длинноносым в черную овцу. Вскоре они заметили, что в городе творится неладное. Сначала это неладное проявлялось по чуть-чуть, а Вероника с Томасом так торопились, что ничего не замечали.

Например, им встретилась миссис Плетиха со своим мопсом. Только вот они зачем-то поменялись местами, так что хозяйка послушно семенила по улице на поводке, который совсем по-человечески держал пес, шедший на задних лапах. Когда наши герои пробегали мимо, он учтиво поклонился им, как настоящий джентльмен. За углом Томас краем глаза увидел парикмахера Адама, который с вытаращенными глазами выбежал из дверей и с криком:

— Спасайся! Ножницы! Расчески! — скрылся в какой-то подворотне.

Наконец, они не могли не заметить ужасное волнение на Главной площади. Дело в том, что в самом ее центре долгие годы стоял памятник Неизвестному человеку. Никто действительно не знал, кто этот статный черный господин в шляпе, что возвышался перед зданием муниципалитета, так гордо выпятив грудь.

В то утро памятник сошел с пьедестала и спокойно уселся за столиком кафе напротив. Официант по привычке подошел к нему принять заказ и вскоре поставил перед памятником чашку горячего шоколада.

К тому времени вокруг поднялась настоящая паника, которая, впрочем, была вызвана отнюдь не видом каменного человека, пьющего горячий шоколад.

Дело в том, что на каждом углу, в каждом окне, магазине, ресторане, парке, наконец, на каждой улице творились невообразимые чудеса.

Так, у букиниста Вадимуса все книги ожили и принялись летать по лавке и биться в стекло, словно мотыльки. Вадимус пришел в дикий восторг: он прыгал на одной ноге, его белая борода развевалась, словно флаг, он хохотал и пытался поймать толстый фолиант с огромной надписью «Сказка» на корешке.

По аптеке весело скакали пузырьки и склянки под предводительством градусника, показывавшего температуру под сорок.

На кухне рыбного ресторана огромный омар, взобравшись на стол, глубоким басом пел удалую моряцкую песню.

В ботаническом саду цветы принялись кусать людей за ноги, так что беднягам приходилось двигаться по аллеям пританцовывая, а цветы издевались и кричали:

— Давай! Вот так! Веселей! Не зевай! Ноги выше поднимай!

Вот из лавки художника галопом выскочил мольберт и встал на дыбы, а за ним ожившие незаконченные портреты — они слезно просили каждого их дорисовать.

Вскоре нашелся художник, который сумел перебороть страх и вызвался закончить рисунки. Он прискакал верхом на мольберте и, удобно устроившись прямо посередине улицы, уверенными движениями дарил портретам руки, ноги и лица.

Из кондитерской — сделанные из печенья, слоеного теста, из карамели и шоколада, — выбежали человечки и бросились врассыпную по улице, каждую секунду рискуя быть раздавленными. Один из них — шоколадный рыцарь — кричал громче всех:

— Вперед! Ура! За мной!

Не совсем понятно, куда стремился отважный герой, но малыши с восторгом наблюдали за этой картиной. Вообще, дети в городе нисколько не были напуганы. Они ничему не удивлялись, радостно бегали по улицам и чувствовали себя прекрасно. Им казалось, что все это сделано специально для них, что это сюрприз, который им приготовили взрослые.

Одним словом, город кишел чудесами. Все предметы, животные, растения, казалось, сошли с ума. А бедные люди при этом, не зная, куда скрыться от подобной напасти, беспорядочно бегали по городу, кричали и размахивали руками.

То тут, то там слышались пронзительные трели Лукаша, пытавшегося успокоить народ. Впрочем, вскоре они прекратились, и вот почему.

Лукаш, оказавшись у зоопарка, увидел, как животные, одно за другим, выбираются за ограду и разбегаются по городу.

Полисмен тут же бросился за ними, пытаясь остановить беглецов бесполезными свистками. Животные показались ему чуть ли не преступниками, бежавшими из тюрьмы. Лукаш боялся подходить к ним близко и лишь дул в свисток, да так, что щеки его покраснели, а голова пошла кругом (довольно странное для нее занятие, но на фоне остальных чудес вполне себе безобидное).

Вдруг жираф, только что выбравшийся на волю, подошел к нему и очень вежливо спросил:

— Господин полисмен, вам, кажется, нехорошо? — Лукаш от удивления перестал свистеть, а жираф продолжал: — Думаю, все дело в свистке. Пользоваться им так часто очень вредно для кровообращения, понимаете? К тому же, такому солидному господину вовсе не пристало свистеть, словно маленькому мальчику.

С этими словами жираф ушел, а Лукаш, прошептав: «Знаем мы эти шутки…», нетвердой походкой отправился в свой участок.

Между тем Томас и Вероника, не уставая удивляться происходящему, все же добрались до гостиницы «Добрая тетя» и быстро проскочили внутрь.

Глава девятая

Вернемся ненадолго к букинисту Вадимусу, сошедшему с ума при виде летающих книг. Через полчаса, свыкнувшись с тем, что его фолианты превратились в мотыльков, он успокоился и сварил себе кофе. Затем, задумчиво глядя прямо перед собой, сказал:

— Все это неспроста. Здесь не обошлось без вмешательства колдовства. И если я хоть что-то понимаю, а я понимаю очень много, так как прочитал огромное количество книг, так вот, если я хоть что-то понимаю, то разгадку этих чудес нужно искать в книгах.

Букинист Вадимус был убежден, что под обложками его старых знакомых можно найти ответ на любой вопрос. Да, с самого раннего детства Вадимус любил книги и водил с ними дружбу. У него не было других друзей, кроме книг. Читать он научился в два года. В четыре он уже прочел столько книг, что у него выросла большая белая борода, а на носу сами по себе появились очки.

Допив свой кофе, он поднялся на второй этаж, где хранились особенно старые, дорогие и никому, кроме него, не нужные книги, и тут же принялся за поиски.

Вскоре его лицо, фалды пиджака, да и весь Вадимус с ног до головы были в книжной пыли.

Книжная пыль, надо сказать, отличается от обыкновенной тем, что непривычный человек от нее чихает, как заведенный, а для букинистов она — словно пыльца для пчел.

Долго копался Вадимус, пока наконец не достал огромную книгу в черном переплете с золотыми непонятными буквами. Впрочем, непонятными они были для нас, но не для букиниста Вадимуса, который, как мы уже знаем, разбирался во всем на свете.

Вот он с любовью оглядел свой улов, погладил бороду, отнес книгу на стол, зажег свечу (здесь в любое время дня и ночи было темно, как под обложкой закрытой книги) и принялся читать.

От редакции. Хотите узнать, что же прочитал Вадимус? А о дальнейших приключениях Вероники и Томаса? Тогда ждите появления волшебной книги Кирилла Красника!

Кирилл Красник		Художник Ольга Граблевская
Страничка автора		Страничка художника