

Мы - вместе! Мы - друзья!

Я еще девочка или уже человек?

Веселенная Вселенная

Читаем всей семьей!

Человек в развевающемся черном плаще

Юбилеи Эдуарда Успенского и Григория Остера

Пушкин не обидится!

На службе правды и свободы

Маленький джентльмен

Вокруг костра с веселой Пеппи

Лучший в мире Карлсон

Конкурс детских рисунков

Портрет любви и нежности

Корка

Игра в прятки

Наш любимый хоббит

Вот как я семью нарисовал!

Серый Волк и Красная Шапочка

Какой должна быть детская экологическая телепередача?

Флаги над камином

Деды разных народов

Да будет свет!

Мы разные, как ракушки, но мы один узор

Скорая помощь любви

Хранитель тайн - орел двуглавый

Гусь серый - семьянин примерный

Лежачего не бьют. Лучше, чтобы перемены сделались сверху

Викторина, посвященная П.М. Третьякову

Взятие Измаила

На самом утре дней

Чудо-аэростат графа Апраксина

Выходной со всей семьей!

Огни маяков

Юбилей!

Сказочные фигуры

Когда родители умнеют

Магнитный велосипед

Тропою приключений



История исторических изречений


Однажды Сережа Пятитомов, внук академика, пришел из школы вместе с приятелем. Дедушка и профессор Синицын, его друг и соавтор, оторвались от статьи, над которой совместно работали. Дедушка привстал из-за стола:
— Очень рады вас видеть, молодые люди! Какие планы? Чем собираетесь заняться?
— Вместе историю учить. Много сегодня задали.

— Похвально, — улыбнулся профессор Синицын. — Мы и сами, знаете, любим вместе работать. Получается гораздо продуктивней. Одна голова хорошо, а две — лучше.
Ученые снова склонились над бумагами, а ученики отправились в Сережину комнату. Скоро оттуда послышался топот бегающих ног, шум падения и крик:
— Хватит! Стой! Лежачего не бьют!
Академик с профессором бросились на грохот и обнаружили такую картину: Сережа лежал на полу, а верхом на нем сидел, весело улыбаясь, одноклассник-победитель.
— Так-то вы занимаетесь историей! — покачал головой дедушка. — По-моему, это кулачный бой, а не серьезная учебная деятельность. — И передразнил ироничным тоном: — Лежачего не бьют! Какая уж тут история!
— Я так не сказал бы, — встал на сторону ребят соавтор Синицын. — «Лежачего не бьют» — фраза в высшей степени историческая. Сейчас я это вам докажу. А ну-ка, вспомните, кто царствовал в России после вдовы Петра Великого, Екатерины Первой?
— Петр Второй! — сдавленным голосом ответил из-под довольно-таки тяжелого однокашника Сережа.
— Совершенно верно. Он взошел на престол, когда ему было всего двенадцать лет. Юный император предавался в основном развлечениям и играм. По словам замечательного историка Николая Ивановича Костомарова, «он не только не любил ученья и дела, но ненавидел то и другое».
— Не удивительно, — добавил академик, — что время его правления не было отмечено никакими государственными свершениями.
— Однако одна фраза, связанная с его именем, — не отступал профессор, — стала крылатой. В указе, им подписанном в 1726 году и касающемся издавна любимых на Руси кулачных боев, значилось: «Если кто упадет, лежачих чтоб никого не били бы». Вот и вошло в историю: «Лежачего не бьют».
— А теперь пусть он с меня слезет! — с трудом произнес Сережа.
— Это еще почему? — не согласился победитель.
— Слезайте, слезайте, юноша, — поддержал внука академик. — Сейчас я вам объясню, почему. Но начну издалека, чтобы все стало ясно и понятно.

Император Александр Второй недаром заслужил имя царя-Освободителя: при нем была проведена крестьянская реформа, отменившая 19 февраля 1861 года крепостное право, для России не только позорное, но и тормозящее ее развитие. Освобождению крестьян предшествовали многочисленные сомнения и дебаты — сторонников у реформы было не меньше, чем противников. Подготавливая общество к назревшему и неизбежному шагу, император еще за пять лет до принятия судьбоносного решения выступил перед московским дворянством, объясняя резоны правительства помещикам, которые, по словам современника, были «взволнованы слухом об освобождении крестьян». В этой речи Александр, в частности, сказал: «Лучше, чтобы перемены сделались сверху, нежели снизу».
— Любопытно, — добавил профессор Синицын, — что фраза, мигом разлетевшаяся по всей стране, была, скорее всего, извлечена из жандармского «Нравственно-политического отчета», датированного еще 1839 годом: «Крестьянское сословие есть пороховая мина. С чего-нибудь надобно начать, и лучше начать осторожно, сверху, нежели дожидаться, пока начнется снизу».
— Как бы то ни было, — продолжил академик, — слова императора, в сущности, означали вот что: если слишком долго и слишком сильно давить на низы, они могут стихийно подняться сами, и тогда — бунт, восстание, мятеж. Тогда уж и лежачим достанется, и стоячим.
— Очень интересно, — сказал Сережин приятель. — Спасибо за гостеприимство. Мне пора, — и, поднявшись с академического внука, натянул куртку.
— Надеюсь, мы еще увидимся, — кивнул академик Пятитомов. — Кстати, скоро Новый год. Не зайдете ли к нам в гости в этот радостный день?
— Спасибо, — ответил гость, — непременно зайду! — и скрылся за дверью.