История исторических изречений
Однажды Сережа Пятитомов, внук академика, пришел из школы вместе с приятелем. Дедушка и профессор Синицын, его друг и соавтор, оторвались от статьи, над которой совместно работали. Дедушка привстал из-за стола:
— Очень рады вас видеть, молодые люди! Какие планы? Чем собираетесь заняться?
— Вместе историю учить. Много сегодня задали.
— Похвально, — улыбнулся профессор Синицын. — Мы и сами, знаете, любим вместе работать. Получается гораздо продуктивней. Одна голова хорошо, а две — лучше.
Ученые снова склонились над бумагами, а ученики отправились в Сережину комнату. Скоро оттуда послышался топот бегающих ног, шум падения и крик:
— Хватит! Стой! Лежачего не бьют!
Академик с профессором бросились на грохот и обнаружили такую картину: Сережа лежал на полу, а верхом на нем сидел, весело улыбаясь, одноклассник-победитель.
— Так-то вы занимаетесь историей! — покачал головой дедушка. — По-моему, это кулачный бой, а не серьезная учебная деятельность. — И передразнил ироничным тоном: — Лежачего не бьют! Какая уж тут история!
— Я так не сказал бы, — встал на сторону ребят соавтор Синицын. — «Лежачего не бьют» — фраза в высшей степени историческая. Сейчас я это вам докажу. А ну-ка, вспомните, кто царствовал в России после вдовы Петра Великого, Екатерины Первой?
— Петр Второй! — сдавленным голосом ответил из-под довольно-таки тяжелого однокашника Сережа.
— Совершенно верно. Он взошел на престол, когда ему было всего двенадцать лет. Юный император предавался в основном развлечениям и играм. По словам замечательного историка Николая Ивановича Костомарова, «он не только не любил ученья и дела, но ненавидел то и другое».
— Не удивительно, — добавил академик, — что время его правления не было отмечено никакими государственными свершениями.
— Однако одна фраза, связанная с его именем, — не отступал профессор, — стала крылатой. В указе, им подписанном в 1726 году и касающемся издавна любимых на Руси кулачных боев, значилось: «Если кто упадет, лежачих чтоб никого не били бы». Вот и вошло в историю: «Лежачего не бьют».
— А теперь пусть он с меня слезет! — с трудом произнес Сережа.
— Это еще почему? — не согласился победитель.
— Слезайте, слезайте, юноша, — поддержал внука академик. — Сейчас я вам объясню, почему. Но начну издалека, чтобы все стало ясно и понятно.
Император Александр Второй недаром заслужил имя царя-Освободителя: при нем была проведена крестьянская реформа, отменившая 19 февраля 1861 года крепостное право, для России не только позорное, но и тормозящее ее развитие. Освобождению крестьян предшествовали многочисленные сомнения и дебаты — сторонников у реформы было не меньше, чем противников. Подготавливая общество к назревшему и неизбежному шагу, император еще за пять лет до принятия судьбоносного решения выступил перед московским дворянством, объясняя резоны правительства помещикам, которые, по словам современника, были «взволнованы слухом об освобождении крестьян». В этой речи Александр, в частности, сказал: «Лучше, чтобы перемены сделались сверху, нежели снизу».
— Любопытно, — добавил профессор Синицын, — что фраза, мигом разлетевшаяся по всей стране, была, скорее всего, извлечена из жандармского «Нравственно-политического отчета», датированного еще 1839 годом: «Крестьянское сословие есть пороховая мина. С чего-нибудь надобно начать, и лучше начать осторожно, сверху, нежели дожидаться, пока начнется снизу».
— Как бы то ни было, — продолжил академик, — слова императора, в сущности, означали вот что: если слишком долго и слишком сильно давить на низы, они могут стихийно подняться сами, и тогда — бунт, восстание, мятеж. Тогда уж и лежачим достанется, и стоячим.
— Очень интересно, — сказал Сережин приятель. — Спасибо за гостеприимство. Мне пора, — и, поднявшись с академического внука, натянул куртку.
— Надеюсь, мы еще увидимся, — кивнул академик Пятитомов. — Кстати, скоро Новый год. Не зайдете ли к нам в гости в этот радостный день?
— Спасибо, — ответил гость, — непременно зайду! — и скрылся за дверью.