Август 2012 года

Юлия Маркова

После шторма к берегу прибило множество медуз: маленьких, величиной с грецкий орех, и больших, как футбольный мяч. Наверное, и ядовитых тоже. Их лучше руками не трогать. Мы с Пашкой отрезали верхушку от пятилитровой канистры, зачерпнули туда медуз с водой. На дно положили мелких камешков и водорослей. Получился настоящий аквариум. И мы стали наблюдать.

— Вот здорово! — радовался Пашка. — Только жалко, рыбок нет.

У берега целыми стайками сновали мальки. Но как только я пытался схватить какую-нибудь рыбешку, она тут же ускользала, как пущенная стрела. У волнореза, на дне я увидел краба. Он, наверное, там жил, потому что разгуливал туда-сюда и по-хозяйски махал клешнями.

Я сцапал краба за панцирь. Так в нашем аквариуме появился еще один жилец. Недовольный. Он нервно бегал по дну, открывал рот, будто ругался, и грозно шевелил маленькими усиками.

Уходя с пляжа, мы прихватили с собой аквариум. Дома поставили его в углу своей комнаты.

— Что это вы сюда притащили? — спросил нас вечером папа.

— Это аквариум, — сказал Пашка. — Правда, красиво?

— Красиво, согласен, — кивнул папа. — Только морским обитателям постоянно нужна свежая вода, иначе они погибнут. Так что завтра придется выпустить всех обратно в море.

Мы пообещали и отправились смотреть телевизор. Показывали фильм — «Собаку Баскервилей», про знаменитого сыщика Шерлока Холмса. Я, когда первый раз смотрел это кино, очень испугался огромной собаки. Пашка сегодня смотрел «Собаку Баскервилей» первый раз. Но почему-то совсем не боялся.

Перед сном мы устроили в своей комнате театр теней на кроватях. Показывали руками разные фигуры. У нас получались то птицы, то звери, то вообще какие-то невиданные существа.

— Гав-гав-гав, — я показал на стене собаку.

— А как ее зовут? — спросил Пашка.

— Собака Баскервилей, — сказал я.

— Баскервилей — это ее фамилия, — не согласился Пашка. — А имя-то у нее какое?

— Имя — Собака, — сказал я и снова показал фигуру на стене. — Что? Страшно?

— И совсем не страшно, — ответил Пашка.

Тут я решил придумать страшную-престрашную историю про собаку Баскервилей, чтобы Пашка непременно испугался. Только я открыл рот, как заметил в углу комнаты маленький огонек.

— Ты видел? — удивился я и показал Пашке на угол.

— Ой, что это? — спросил Пашка.

— Говорят, что так светятся глаза собаки Баскервилей, когда она ищет свою жертву, — зловеще прошептал я. Хотя прекрасно знал, что никакая это не собака. Откуда ей здесь взяться? В комнату наверняка залетел обыкновенный светлячок.

— А почему она такая маленькая? — удивился Пашка. — В кино она большая была!

— Она просто еще не выросла, щенок, — выкрутился я.

— Ой, щенок! — обрадовался Пашка.

И тут я увидел, что этот самый «светлячок» стал увеличиваться.

— Смотри, щенок растет! — восхитился Пашка.

Но лично я никакой радости не испытывал. Я никогда еще не видел растущих на глазах светлячков. Значит, это был не светлячок. Но кто? Неужели самая настоящая собака Баскервилей?

— А там еще один щенок, — ткнул пальцем на огоньки Пашка.

Рядом со светящимся пятном появилось еще одно. А потом и еще… Мне по-настоящему стало страшно. Эти странные вспышки совсем не были похожи на светлячков. Светящиеся пятна застыли в углу. Я не хотел показывать Пашке, что испугался, но у меня не получилось.

— Там щенок и его мама, — сказал я дрожащим голосом. — Только ты не бойся, я с тобой.

Я быстро перебрался к Пашке в кровать и прижался к нему.

— Ты чего дрожишь? — спросил Пашка.

— Замерз, — соврал я и натянул одеяло до самых глаз. Я хотел закрыться одеялом с головой, но не решился, потому что ни в коем случае нельзя было упускать из виду эту ужасную собаку. Начнет нападать — будем звать на помощь.

Но собака сидела в углу и только шевелила светящейся мордой.

— А она кусается? — вдруг спросил Пашка.

— Ку-ку… сается, еще как, — заикаясь от страха, ответил я.

— Ы-ы-ы, — завыл Пашка. — Не хочу кусачую собаку!

— Да не реви ты, видишь, она в углу тихо сидит, никого не трогает. Значит, и нам надо тихо сидеть.

Тут из угла, где сидела собака, раздались какие-то звуки, похожие то ли на всплеск воды, то ли на чавканье.

«Облизывается, значит, проголодалась, сейчас есть начнет, — с ужасом подумал я. — Кого первого: меня или Пашку? Пашка вроде потолще».

Вдруг на полу тоже что-то засветилось. Это были самые настоящие собачьи следы, только маленькие.

— Куда это она пошла? — насторожился Пашка.

— Н-не зн-наю. — От ужаса у меня пересохло в горле.

Но собака потопталась, потопталась на одном месте, словно что-то вынюхивая в углу, да так там и осталась.

— Смотри, ей и в углу неплохо, — сказал я. — Интересно, что же ей от нас нужно? Ты, случайно, наследства от какой-нибудь бабушки-миллионерши не получал?

— Нет, никакого наследства я не получал, — замотал головой Пашка.

— Вот и я тоже. Только выговор от бабушки, что дежурство по кухне пропустил и купаться ушел. Ей пришлось самой посуду мыть. Но после этого ведь собаки Баскервилей не появляются. Значит, Пашка, это она к тебе пришла. Меньше болтать нужно про свои сокровища. Она подумала, что сокровища настоящие, вот теперь за ними и охотится. Может, сам отдашь ей свою коробку?

— Это мои сокровища, — запротестовал Пашка. — Не отдам.

— Нашел сокровища — простые стекляшки, — уговаривал я.

— Не простые, а из моря, я их все лето собирал!

— Еще соберешь! А сейчас лучше отдай. А то собака не отстанет. Я тебе точно говорю.

— У меня в коробке еще камешки с дырками есть. Папа сказал, они счастье приносят, — оправдывался Пашка.

— Они не счастье приносят, а собаку, которая за сокровищами охотится.

Но Пашка ни в какую не захотел отдавать свою коробку.

Сколько ж мы просидели так, обнявшись, под одеялом? Сами не заметили, как уснули. Нас разбудил петух. Уже рассвело. Спросонья мы уставились друг на друга, ничего не понимая. В комнату вошел папа.

— Что это вы сидите, обнявшись? — удивился он. — И вид у вас испуганный. Случилось что?

— К нам ночью собака Баскервилей приходила, — сообщил Пашка.

— Так, понятно: на ночь страшилки рассказывали!

— Честное слово, это была самая настоящая собака! Морда у нее светилась, она чавкала и облизывалась. Мы даже видели ее следы, — выпалил я.

— Ну, и где же сейчас эта ваша собака? — улыбнулся папа.

— Там, — уверенно сказал я и показал туда, где ночью светилась собачья морда.

Это был угол с аквариумом. Рядом с ним, свернувшись калачиком, спала наша кошка Мурка. И никакой собаки…

— А где же собака? — удивился я.

В аквариуме преспокойно ползал по дну краб, а над ним колыхались медузы. Я посмотрел на кошку. Мурка сонно потянулась всеми четырьмя лапами. Папа погладил кошку и взял ее за лапу:

— А следы у собаки были, случайно, не такого размера?

— Такого, — закивали мы.

— Все понятно, — сказал папа. — Сегодня ночью пойдем купаться, сами увидите, откуда взялась ваша собака.

— Откуда? Ну, папа, скажи! Я до ночи не доживу! — взмолился я.

Папа засмеялся:

— Это медузы светились, которых вы вчера поймали. В конце лета цветет планктон, в это время в нем много фосфора. Медузы им питаются, вот и светятся. Днем это не заметно, потому что светло. А ночью — пожалуйста!

— Но они же ходили! — потрясенно прошептал Пашка.

— Не они, а наша Мурка. Ей стало любопытно, кто там ползает по дну. Вот она и стала ловить краба сначала одной лапой, потом другой. Взболтала воду. А если медуз пошевелить, они тут же начинают светиться.

— Папа, а как же следы? — не сдавался я.

— Кошка, видимо, лапами медуз задела, а потом пошла по полу. Вот вам и светящиеся следы. А вы сразу про собаку Баскервилей подумали, фантазеры. Сегодня, кстати, по телевизору кино про динозавров будет.

— Ой, динозаврики! — обрадовался Пашка.

Папа строго посмотрел на меня:

— Никаких страшных историй на ночь!

— Угу, — пробурчал я.

Мы выпустили в море краба и медуз, а из освободившейся канистры сделали террариум — посадили туда ящериц. Только домой брать его не стали. Понаблюдали за ящерицами, а потом выпустили. Фильм все-таки «Парк юрского периода» назывался.

Юлия Маркова Редактор		Художник Евгений Морозов
Страничка автора		Страничка художника