Наступил XVIII век. Проблема
долготы вошла в поговорки. Когда
хотели сказать «это невозможно»,
говорили «как найти долготу». О ней
шутили чаще, чем о вечном двигателе.
А морякам было не до шуток. В 1707 году английский флот после победы над французским
возвращался из Средиземного моря. Дорога
к британскому берегу лежала мимо островов
Ушант и Силли. Про этот путь домой сложили
песню:
Мы будем шуметь и грозить океанам,
Пока не наступит приветствия миг,
И встретит нас берег английским туманом,
От Ушанта до Силли — тридцать пять лиг.
Погода была пасмурной, корабли шли в тумане. Вычисления показали, что эскадра плывет
западнее Ушанта, и Англия совсем рядом. Это
известие не обрадовало лишь одного моряка. Он
явственно ощущал запах горящих водорослей.
Их собирали и жгли обитатели Силли — значит,
Ушант далеко позади, и чтоб не напороться на
рифы Силли, надо двигаться в другом направлении. Своими сомнениями моряк поделился с
офицерами, и за несоблюдение субординации
был тут же вздернут на рее.
А скоро ни у кого не оставалось сомнений в его
правоте, но было поздно. В разыгравшейся буре
корабли несло на рифы. Четыре из них пошли
ко дну, погибли две тысячи моряков, включая
победоносного адмирала. Такой катастрофы
английский флот не испытывал никогда прежде.
Беда случилась у самого британского берега.
Причиной была неверно вычисленная долгота.
Через семь лет английский парламент принял
«Акт о долготе». Он гласил, что за простой и
удобный способ определения долготы его автор
получит награду. Если испытание метода во время плавания из Англии в Америку покажет отклонение от истинной долготы не больше 30-ти
морских миль (56 км), приз составит 20 000 фунтов, равных 130 кг золота. Был образован Совет
по долготе. В него вошли адмиралы и самые известные астрономы и математики. Совет должен
был поощрять изобретателей и не пропустить
момент, когда появится метод, достойный приза.
Метод появился через 47 лет. Приз был вручен
через 59. Изобретателя звали Джон Харрисон.
Он не был ни математиком, ни астрономом, да
и в школу никогда не ходил. Впрочем, в деревне
Бэрроу графства Линкольншир никакой школы
не было. Зато в семье плотника Харрисона были невесть откуда взявшиеся карманные часы.
Когда шестилетний Джон заболел и целые дни
проводил в постели, он получил в свое распоряжение эту бесполезную, но довольно занятную
вещь. Он лежал и слушал, как они тикают, лежал
и слушал. Потом сел и приоткрыл крышечку.
Выбор профессии состоялся.
Работать он начал как плотник — все Харрисоны становились плотниками. И когда вместе
с братом он изготовил первые часы, никто не мог
упрекнуть его в отступлении от семейной традиции, потому что часы были полностью из дерева.
И они нисколько не уступали часам из металла
и даже кое в чем их превосходили. Металлические часы приходилось регулярно смазывать.
Чуть что в смазке не так — и прощай, точность.
Попытки часовщиков улучшить смазку особого
успеха не имели. Джон Харрисон увлекся задачей
и решил ее совсем по-другому: он изобрел часы,
которые не нуждались в смазке.
