Март 2007 года
![Журнал Костер. Март 2007 года Журнал Костер. Март 2007 года](/images0/principal/3-07.jpg)
…
От редакции. Петербургскую писательницу Екатерину Вадимовну Мурашову читатели «Костра» знают давно. Наш журнал печатал ее повести для подростков «Полоса отчуждения» (1991), «Изюмка» (1992), «Барабашка — это я» (1993). Екатерина Мурашова — лауреат Малой премии первого сезона Национальной детской литературной премии «Заветная мечта» (www.dreambook.ru). Предлагаем вашему вниманию отрывок из новой книги Екатерины Мурашовой «Дверь, открытая всегда».
ДВЕРЬ, ОТКРЫТАЯ ВСЕГДА
(Отрывок из повести)
![Дверь, открытая всегда](/3-07/images3-07/nouvel.jpg)
Обычная людская мешанина и толчея «блошиного» рынка. У входа продают вещи с рук и играют в наперстки. Молодой милиционер лениво гоняет самодеятельных торговцев (они отходят, но снова возникают за его спиной) и с любопытством наблюдает за игрой. На рынке оглушительно ревет музыка, перемежающаяся рекламными объявлениями. Толстая тетка примеряет огромную ондатровую шубу и вертится в ней перед зеркалом. Худенькая продавщица с немолодым, помятым лицом держит зеркало, уверяет тетку, что шуба сидит на ней совершенно великолепно, и называет тетку «солнышком». Тетка сомневается и ломается, понимая, как продавщице хочется «спихнуть» дорогую шубу. Муж тетки, лысый и тоже толстый, в расстегнутом кожаном пальто, стоит в стороне, тяжело вздыхает и рассматривает молоденькую продавщицу женского белья из ларька напротив. Маленькая старушонка в вытертом пальто с пелериной идет вдоль рядов с солениями и аккуратно пробует капусту из каждой миски. Продавщицы смотрят на нее неодобрительно, но молчат. В конце концов, старушонка покупает триста граммов. Следом за ней идет мальчишка лет 11-12 в длинной куртке и разбитых кроссовках, загребает капусту полной жменей и жует. На подбородке у мальчишки застывшая капля томатного соуса. У него плоское, несимметричное лицо, узкие зеленовато-серые глаза.
— Эй! Пошел отсюда! — шумит на мальчишку продавщица, перегибаясь через прилавок и краснея.
— Тише, тетя! — смеется мальчишка. — Гляди, лопнешь от злости, капуста даром пропадет.
У прилавков с компьютерными и музыкальными дисками стоят мужики и подростки. Тут же вертятся гибкие продавцы в кожаных куртках и черных вязаных шапочках. Подростки спрашивают новые игры. Продавцы рекламируют «стрелялки» и «стратегии».
— Пожалуйста, новое поступление: «Крутой Сэм, второе пришествие». Три новых вида оружия: снайперская винтовка, огнемет и бензопила…
— «Герои магии и меча» — классика и новые версии, 150 магических артефактов, 8 кампаний из «Тени Смерти»…
Худенький мальчик в очках рассматривает программные диски, что-то спрашивает у продавца. Продавец отвечает, смотрит на мальчика с некоторым удивлением. Мальчик задумывается, ставит диск на место, берет следующий.
Мальчишка, который ел капусту, идет, глазея, вдоль прилавков с одеждой, и вдруг замечает толстого мужика в расстегнутом пальто. Рассеянный взгляд его сразу становится цепким, а походка — вкрадчивой и как-то по-особому аккуратной. Мужик перемигивается с молоденькой продавщицей белья, она, зазывно улыбаясь, показывает ему образцы своего товара. Мужик приосанивается, вынимает руки из карманов, закуривает.
Взгляд мальчишки сосредотачивается еще больше. Из-за небольшого роста он видит как бы середины проходящих мимо человеческих фигур — расплывшиеся талии женщин, обтянутые задики девиц, ремни, пряжки, сумки… В центре всей картины — распахнутые полы кожаного пальто. Постепенно взгляд концентрируется на оттопыренном кармане, и словно в замедленной съемке тянется из длинного рукава грязная мальчишеская рука с обгрызенными ногтями…
Спрятав под куртку толстый кожаный бумажник, мальчишка подчеркнуто неторопливо, с независимым видом идет дальше вдоль рядов, даже что-то насвистывает сквозь зубы. Лицо его, впрочем, остается хищно-напряженным.
— Вовчик, я решилась! — объявляет толстая тетка, оборачивается к мужу, мигом просекает возникшую ситуацию и обжигает гневным и вместе с тем торжествующим взглядом молоденькую продавщицу белья. — Давай деньги!
Муж послушно лезет в карман пальто, и на лице его медленно проступает растерянное недоумение. Быстрее всех ориентируется в ситуации продавщица шуб, которая явно теряет заработок.
— Мальчишка! — кричит она. — Грязный такой, в длинной куртке! Терся тут только что! Да вон же он, недалеко ушел! Держи!
— Вон он, вон! Я тоже подумала! Еще на прилавок посмотрела, не пропало бы что! — присоединяется расположившаяся рядом продавщица детских колготок.— Держи вора!
— Хватайте же его! Уйдет!
— Держи! — визгливо, как бы против своей воли, кричит продавщица белья. Ей вроде и не жалко совсем денег на шубу, украденных у толстой тетки, но общий порыв захватывает и ее.
Мужик в пальто, подхлестываемый злобно-обалделым взглядом супруги, бросается вперед, расталкивая покупателей, которые тоже оглядываются, соображая, кто что украл и кого же нужно держать.
Мальчишка не выдерживает напряжения и бросается бежать со всех ног. Погоня сразу получает цель и организуется. Мальчишка, чтобы сбить со следа, прыгает через прилавок, оказывается в следующем ряду, потом ныряет под другой, переворачивает внизу коробку с яблоками, спелые кругляшки катятся из-под прилавка под ноги преследователям, кто-то падает, кто-то кричит, от административного здания бегут крепкие рыночные охранники в черном, а от входа — молодой милиционер, наблюдавший до этого за игрой в наперстки. Толстый мужик неожиданно оказывается неплохим организатором, направляет людей и не дает погоне потерять след. Неожиданно вынырнув из-под прилавка прямо перед ним, мальчишка зачерпывает из миски большую горсть кислой капусты и швыряет мужику прямо в лицо. Мужик вскрикивает, останавливается, прижимает ладони к лицу. Уксус, которым бабки подкисляют капусту, немилосердно жжет глаза.
Мальчишка несется дальше, но круг сжимается. Выходы с рынка перекрыты охраной. У компьютерных прилавков, куда еще не дошло возбуждение и шум от погони, мальчишка притормаживает, оглядывается, явно примериваясь, куда скинуть бумажник, и вдруг замечает мальчика в очках с прозрачным, отрешенным от мира взглядом, который рассматривает очередной программный диск. Мальчишка подбегает к нему, дергает за рукав.
— Слушай, подержи вот это, а? Пару минут только. Мне тут сбегать надо, а это… мешает, ну? Идет? Ты возьми, а я потом к тебе сам подгребу. Ты спокойно стой, не волнуйся, ладно? Я тебя не обижу!
— Что? Что ты сказал? — мальчик в очках явно то ли не расслышал, то ли не понял слов мальчишки.
— Подержи это! — с отчаянием в голосе, понимая, что не успевает, бормочет мальчишка и решительно сует в руку компьютерного мальчика толстый бумажник.
— А! Конечно! — понял собеседника мальчик и улыбнулся. — Конечно. Подержать, а потом ты заберешь,— он, не глядя, кладет бумажник в сумку, висящую у него на плече, и снова возвращается к рассматриванию прилавка.
Не веря в свою удачу, мальчишка широко ухмыляется, расправляет плечи и развинченной, но быстрой походкой идет навстречу погоне. И вскоре попадает в цепкие руки молодого милиционера.
— Ну! — строго говорит он. — Где лопатник гражданина в пальто?
— Чего?! — таращит глаза мальчишка. — Какая лопата в пальто? Лопаты в пальто не ходят!
Вокруг собирается толпа людей, принимавших и не принимавших участие в погоне. Толстого пострадавшего не видно. Рыночные охранники держатся в стороне, наблюдают, но в ситуацию не вмешиваются. Милиционер быстро, но сноровисто обыскивает мальчишку. Ему дают советы, высказывают мнения.
— Да он сообщнику передал. Сразу. А потом глаза отводил.
— Правильно вы, женщина, говорите. Они же в паре всегда работают. Это все знают. И в кино показывают.
— Да скинул он его. Я точно говорю! Надо под прилавками пошарить, да в урнах.
— Да не найдешь теперь ничего!
— Прохода от ворья нет! Все воруют!
— Еще Карамзин говорил…
— Вот вспомнили — Карамзин! Вы еще нашу Думу вспомните!
— Законы не работают — все оттого.
— При коммунистах такого не было!
— Чего не было при коммунистах? Карманников?! Увольте! Вот помню, в одна тысяча девятьсот семьдесят шестом году…
— Да при чем тут карманники?! Детей беспризорных не было — вот чего! Государство об них заботилось!
— И чего мальца-то трясут? Теперь самый крайний стал, потому что голодный и грязный. Небось, взрослый карманник спер, а этого ловят, потому что легче…
— Да у них все куплено. Может, этот-то, милиционер, тоже в доле…
— Дяденька милиционер! Пустите меня! Я не брал ничего! — жалобным голосом блеет мальчишка. — Только яблочко одно. Вот!
— он достает из кармана помятое яблоко и показывает милиционеру и собравшимся людям. — Но оно на земле валялось…
— А чего же убегал? — спрашивает милиционер.
— Да я испугался, — робко улыбается мальчишка. — Как закричали: Держи! Держи! — так я и побег. А чего — сам не знаю. А потом уж, как водится: меня ловят, я убегаю…
— Врешь ты все, — устало говорит милиционер, отпускает мальчишку и вытирает тыльной стороной ладони вспотевший лоб. — Но лопатника у тебя нет — это правда. Успел скинуть — твое счастье.
— Это какое такое счастье?! — визжит непонятно откуда взявшаяся толстая тетка и хватает мальчишку за ухо, выкручивая его. Мальчишка тоненько кричит. — Он бумажник вытащил, больше некому, продавщица видела, как он рядом крутился. Пущай теперь скажет, куда дел! Вы-то, милиция, на что?!
— Отпусти мальца, тетка!
— Обыскали же его, нету твоего кошеля! Чего ухи-то крутить?
— Нажралась до того, что жир из ушей течет, теперь вот нашла самого счастливого…
— Пройдемте, граждане, в опорный пункт, разберемся! Где свидетели кражи? Есть свидетели?
— Вот еще! — фыркает молоденькая продавщица белья, и уходит, виляя туго обтянутым джинсами задом.
— У меня товар дорогой, я не могу, — бормочет продавщица шуб. Ей понятно, что шубу у нее сегодня уже не купят. — Меня хозяин заругает, если отлучусь надолго.
— Я не пойду! Я никуда не пойду! Пусть она меня отпустит! — визжит мальчишка, пытаясь выкрутиться из цепких теткиных пальцев. — Я не брал ничего!
— Отпусти мальчишку, свинья жирная!
— Кто свинья?! Я — свинья?! Вовчик! Ты где? Да я сама тебе глаза выцарапаю, голодранец несчастный!
— Граждане, разойдитесь! Разойдитесь, я сказал! Немедленно!
Мальчишка под шумок ныряет под руку ближайшего зеваки и растворяется в толпе. Впрочем, его тут же ловит за воротник и останавливает один из рыночных охранников. Лицо у него широкое, добродушное, с неоднократно переломанным «боксерским» носом.
— Слышь, пацан, ты поосторожней, понял? Капустка там, баночки, жратва какая — это одно. А лопатник у клиента — это совсем другое. Следующего раза не будет — я ясно сказал? И валил бы ты отсюда вообще… А не то… В колонию тебя по малолетству не возьмут, но детприемник я тебе обещаю.
— А мне детприемник по барабану. У меня батя родительских прав не лишен, вернут, как миленькие, под родной кров, — ухмыляется мальчишка.
Охранник жестче сжимает рукой мальчишкино плечо. Мальчишка морщится, молча изгибаясь. В глазах мужчины появляется угроза, смешанная с каким-то непонятным сожалением.
— Вали отсюда! Понял? Семья есть хоть какая, так в школу иди! Учись! В футбол играй! Малолеток еще, жизнь впереди! Ну!
— Что «ну»? — мальчишка взглянул с любопытством. — Не запрягал, вроде.
— А, чтоб тебе! — мужчина безнадежно машет рукой. — Я сказал! Еще раз — и все! Понял?! Пошел!
Мальчишка отбегает в сторону, оборачивается. Охранник смотрит ему вслед с той же непонятной смесью злого и жалостного чувства.
— Эй, дядя! — кричит мальчишка. — А ты в детстве в футбол играл или как?
Охранник грозит ему кулаком, но мальчишка уже не видит. Он, на ходу потирая распухшее ухо, со всех ног несется в сторону компьютерных прилавков. Мальчика в очках там уже нет. Мальчишка мечется из стороны в сторону и вдруг замечает знакомую фигурку уже за воротами рынка. Бежит вслед, резко хватает за плечо, мальчик в очках разворачивается, смотрит с удивлением.
— Ты чего?
— Отойдем. Вот сюда… А вещица-то моя? Позабыл? — нехорошо ухмыляется мальчишка.
— А! — вспоминает мальчик в очках. — Это ж ты мне оставил. А я и позабыл. Да. Где ж оно? — Достает из сумки несколько компьютерных дисков, сует в руки мальчишке. — Подержи. Сейчас. Где же? А — вот, я в отдельный карман положил. Держи. А что это такое? Это… Это…— до мальчика в очках начинает медленно доходить. Мальчишка в куртке весело смеется, обнажая неровные зубы и розовые десны. — Это ты… украл?!
— Нет — подарили, — мальчишка искренне веселится, сбрасывая накопившееся напряжение. — Ну, ты теперь мой подельник, тебе тоже причитается. — Он открывает бумажник, не глядя, вытаскивает пятисотрублевую купюру и протягивает ее мальчику в очках. — Держи, заработал! — Мальчик в ужасе круглит глаза, отдергивает руки.
— Ну-у, какие мы чистоплюйчики, — разочарованно тянет мальчишка. — И дурак ты получаешься! Погулял бы. Или дисков еще прикупил. Держи вот свои-то. В сумку, в сумку положи. Чего тебя, паралич, что ли, прихватил? Ну, ладно. Не переживай. И смотри, не болтай никому. Понял? Как тебя звать-то?
— Родион, — шепчет мальчик, который явно все еще переваривает случившееся. — А тебя?
— Красиво. А меня — Шпень. Если ласков — Шпендик. Ну, бывай, Родион? — Мальчишка протягивает руку. Родион берет ее в свою, потом на лице его появляется неуверенность.
— Ништяк, — ухмыляется мальчишка. — Я в прошлую среду руки перед обедом мыл. Недели еще не прошло.
— Я не поэтому, — пытается оправдаться Родион. Объяснить, что он не решается обменяться рукопожатием с вором, решительно невозможно.
— Ништяк! — подтверждает Шпень.
— А… А я в лицее учусь. В математическом. А ты в какой школе учишься? — мальчик в очках не решается завершить ситуацию, но и что делать дальше, явно не знает.
— Я вообще в школе не учусь, — гордо заявляет Шпень, и тут же его посещают некие подозрения. — А тебе зачем? Заложить меня хочешь? Не выйдет, даже и не думай. Тем более, ты сам повязан. Забудь! Ладно, пока.
Шпень ныряет обратно в толчею рынка, а Родион еще долго стоит на месте и смотрит на свою руку. Люди обходят, толкают его, ворчат, но он даже не замечает этого.
О том, что было дальше, читайте в новой книге Екатерины Мурашовой «Дверь, открытая всегда».
Екатерина Мурашова |
![]() |
Художник Шамиль Ворошилов |
Страничка автора | ![]() |
Страничка художника |