Архив журнала для детей Костер
ПОЭЗИЯ Далее

А. Н. Радищев

Вольность

		1
О дар небес благословенный,
Источник всех великих дел,
О вольность, вольность, дар бесценный!
Позволь, чтоб раб тебя воспел.
Исполни сердце своим жаром,
В нем сильных мышц твоих ударом
Во свет рабства тьму претвори.
Да Брут и Телль еще проснутся,
Седяй во власти, да смятутся
От гласа твоего цари.
		2
Я в свет исшел, и ты со мною,
На мышцах нет моих заклеп;
Свободною могу рукою
Прияти данный в пищу хлеб;.
Стоны несу, где мне приятно;
Тому внимаю, что додятно;
Вещаю то, что мыслю я.
Любить могу и быть любимым,
Творю добро, могу быть чтимым;
Закон мой — воля есть моя.
		3
Но что ж претит моей свободе?
Желаньям зрю везде предел;
Возникла обща власть в народе,
Соборной всех властей удел.
Ей общество во всем послушно,
Повсюду с ней единодушно;
Для пользы общей нет препон.
Во власти всех своей зрю долю,
Свою творю, творя всех волю:
Вот что есть в обществе закон.
		4
В средине злачныя долины,
Среди тягченных жатвой нив,
Где нежны процветают крины,
Средь мирных под сеньми олив,
Паросска мрамора белее,
Яснейша дня лучей светлее,
Стоит прозрачный всюду храм;
Там жертва лжива не курится,
Там надпись пламенная зрится:
"Конец невинности бедам".
		5
Оливной ветвию венчанно
На твердом камени седяй,
Без слуха зрится хладнокровно
Глухое божество, судяй;
Белее снега во хламиде
И в неизменном всегда виде;
Зерцало, меч, весы пред ним.
Тут истина стрежет десную,
Тут правосудие - ошую:
Се храм Закона ясно зрим.
		6
Возводит строгие зеницы,
Льет радость, трепет вкруг себя,
Равно на все взирает лицы,
Ни ненавидя, ни любя;
Он лести чужд, лицеприятства,
Породы, знатности, богатства
Гнушаясь жертвенныя тли;
Родства не знает, ни приязни,
Равно делит и мзду и казни,
Он образ божий на земли.
		7
И се чудовище ужасно,
Как гидра сто имея глав,
Умильно и в слезах всечасно,
Но полны челюсти отрав,
Земные власти попирает,
Главою неба досязает,
"Его отчизна тьма",— гласит,
Призраки, тьму повсюду сеет,
Обманывать и льстить умеет
И слепо верить всем велит.
		8
Покрывши разум темнотою
И всюду вея ползкий яд,
Троякою обнес стеною
Чувствительность природы чад;
Повлек в ярем порабощенья,
Облек их в броню заблужденья,
Бояться истины велел.
"Закон се божий!" - царь вещает;
"Обман снятый! - мудрец взывает:
Народ давить, что ты обрел".
		9
Сей был и есть, и будет вечной
Источник лют рабства оков:
От зол всех жизни скоротечной
Пребудет смерть един покров.
Всесильный боже, благ податель,
Естественных ты благ создатель,
Закон свой в сердце основал:
Возможно ль, ты чтоб изменился,
Чтоб ты, бог сил, столь уподлился.
Чужим чтоб гласом нам вещал?
		10
Воззрим мы в области обширны,
Где тусклой трон стоит рабства,
Градские власти там.все мирны,
В царе зря образ божества.
Власть царска веру охраняет,
Власть царску вера утверждает;
Союзно общество гнетут:
Одно сковать рассудок тщится,
Другое волю стерть стремится;
"На пользу общую", - рекут.
		11
Покоя рабского под сенью
Плодов златых не возрастет;
Где все ума претит стремленью,
Великость там не прозябет.
Там нивы запустеют тучны,
Коса и серп там несподручны,
В сохе уснет ленивый вол,
Блестящий меч померкнет славы,
Минервин храм стал обветшалый,
Коварства сеть простерлась в дол.
		12
Чело надменное вознесши,
Схватив железный скипетр, царь,
На громном троне властно севши,
В народе зрит лишь подлу тварь.
Живот и смерть в руке имея:
"По воле, - рек, - щажу злодея,
Я властию могу дарить:
Где я смеюсь, там все смеется;
Нахмурюсь грозно - все смятется;
Живешь тогда, велю коль жить".
		13
И мы внимаем хладнокровно,
Как крови нашей алчный гад,
Ругаяся всегда бесспорно,
В веселы дни нам сеет ад.
Вокруг престола все надменна
Стоят коленопреклоненно,
Но мститель, трепещи, грядет.
Он молвит, вольность прорекая, -
И се молва от край до края,
Глася свободу, протечет.
		14
Возникнет рать повсюду бранна,
Надежда всех вооружит;
В крови мучителя венчанна
Омыть свой стыд уж всяк спешит.
Меч остр, я зрю, везде сверкает,
В различных видах смерть летает
Над гордою главой царя.
Ликуйте, склепанны народы!
Се право мшенное природы
На плаху возвело царя.
		15
И нощи се завесу лживой
Со треском мощно разодрав,
Кичливой власти и строптивой
Огромной истукан поправ,
Сковав сторучна исполина,
Влечет его, как гражданина,
К престолу, где народ воссел.
"Преступник власти, мною данной!
Вещай, злодей, мною венчанной,
Против меня восстать как смел?"
		16
Тебя облек я во порфиру
Равенство в обществе блюсти,
Вдовицу призирать и сиру,
От бед невинность чтоб спасти,
Отцом ей быть чадолюбивым;
Но мстителем непримиримым
Пороку, лже и клевете;
Заслуги честью награждати,
Устройством зло предупреждати,
Хранити нравы в чистоте.
		17
Покрыл я море кораблями,
Устроил пристань в берегах,
Дабы сокровища торгами
Текли с избытком в городах;
Златая жатва чтоб бесслезна
Была оранию полезна;
Он мог вещать бы за сохой:
Бразды своей я не наемник,
На пажитях своих не пленник,
Я благоденствую тобой.
		18
Своих кровей я без пощады
Гремящую воздвигнул рать;
Я медны изваял громады,
Злодеев внешних чтоб карать;
Тебе велел повиноваться,
С тобою к славе устремляться;
Для пользы всех мне можно все;
Земные недра раздираю,
Металл блестящий извлекаю
На украшение твое.
		19
Но ты, забыв мне клятву данну,
Забыв, что я избрал тебя
Себе в утеху быть венчанну,
Возмнил, что ты господь, не я.
Мечом мои расторг уставы,
Безгласными поверг все правы,
Стыдиться истине велел,
Расчистил мерзостям дорогу.
Взывать стал не ко мне, но к богу,
А мной гнушаться восхотел.
		20
Кровавым потом доставая
Плод, кой я в пищу насадил,
С тобою крохи разделяя,
Своей натуги не щадил;
Тебе сокровищей всех мало!
На что ж, скажи, их недостало,
Что рубище с меня сорвал?
Дарить любимца, полна лести!
Жену, чуждающуся чести!
Иль злато богом ты признал?
		21
В отличность знак изобретенный
Ты начал наглости дарить;
В злодея меч мой изощренный
Ты стал невинности сулить.
Сгружденные полки в защиту
На брань ведешь ли знамениту
За человечество карать?
В кровавых борешься долинах,
Дабы, упившися в Афинах:
Ирой! — зевав, могли сказать.
		22
Злодей, злодеев всех лютейший!
Превзыде зло твою главу.
Преступник изо всех первейший!
Предстань, на суд тебя зову!
Злодейства все скопил в едино,
Да ни едина прейдет мимо
Тебя из казней, супостат!
В меня дерзнул острить ты жало!
Единой смерти за то мало -
Умри! умри же ты стократ!"
		23
Великий муж, коварства полный,
Ханжа и льстец, и святотать!
Един ты в свет столь благотворный
Пример великий мог подать.
Я чту, Кромвель, в тебе злодея,
Что, власть в руке своей имея,
Ты твердь свободы сокрушил;
Но научил ты в род и роды,
Как могут мстить себя народы:
Ты Карла на суде казнил.
		24
Ниспослал призрак мглу густую,
Светильник истины попрал;
Личину, что зовут святую,
Рассудок с пагубы сорвал.
Уж бог не зрится в чуждом виде,
Не мстит уж он своей обиде,
Но в действьи распростерт своем.
Не спасшему от бед нас мнимых,
Отцу предвечному - всех зримых
Победную мы песнь поем.
		25
Внезапу вихри восшумели,
Прервав спокойство тихих вод,
Свободы гласы так взгремели,
На вече весь течет народ,
Престол чугунный разрушает,
Самсон как древле сотрясает
Исполненный коварств чертог;
Законом строит твердь природы
Велик, велик ты, дух свободы,
Зиждителей, как сам, есть бог!
		26
Сломив опор духовной власти,
И твердой мщения рукой
Владычество расторг на части,
Что лжей воздвигнуто святой;
Венец трезубый затмевая
И жезл священства преломляя,
Проклятий молньи утушил;
Смеяся мнимого прещенья,
Подъял луч Лютер просвещенья,
С землею небо помирил;
		27
Как сый всегда в начале века
На вся простерту мочь явил,
Себе подобна человека
Создати с миром положил,
Пространства из пустыней мрачных
Исторг — и твердых и прозрачных
Первейши семена всех тел,
Разруша древню смесь спокоил;
Стихиями он всё устроил
И солнцу жизнь давать велел.
		28
И дал превыспренно стремленье
Скривленному рассудку лжей;
Внезапу мощно потрясенье
Поверх земли уж зрится всей;
В неведомы страны отважно
Летит Колумб чрез поле влажно;
Но чудо Галилей творить
Возмог, протекши пустотою,
Зиждительной своей рукою
Светило дневно утвердить.
		29
Так дух свободы, разоряя
Вознесшийся неволи гнет,
В градах и селах пролетая,
К величию он всех зовет,
Живит, родит и созидает,
Препоны на пути не знает,
Вождаем мужеством в стезях;
Нетрепетно с ним разум мыслит.
И слово собственностью числит,
Невежства что развеет прах.
		30
Под древом, зноем упоенный,
Господне стадо пастырь пас;
Вдруг новым светом озаренный,
Вспрянув, свободы слышит глас;
На стадо зверь, он видит, мчится,
На бой с ним ревностно стремится;
Не чуждый вождь брежет свое.
О стаде сердце не радело,
Как чуждо было, не жалело;
Но ныне, ныне ты мое.
		31
Господню волю исполняя,
До встока солнца на полях,
Скупую ниву раздирая,
Волы томились на браздах;
Как мачеха к чуждоутробным
Исходит с видом всегда злобным,
Рабам так нива мзду дает.
Но дух свободы ниву греет,
Бесслезно поле вмиг тучнеет:
Себе всяк сеет, себе .жнет.
		32
Исполнив круг дневной работы,
Свободный муж домой спешит;
Невинно сердце, без заботы
В объятиях супружних спит.
Не господа рукой надменна,
Ему для казни подаренна,
Невинных жертв чтоб размножал;
Любовию вождаем нежной,
На сердце брак воздвиг надежной,
Помощницу себе избрал.
		33
Он любит и любим он ею;
Труды - веселье, пот - роса,
Что жизненностию своею
Плодит луга, поля, леса;
Вершин блаженства достигают,
Горячность их плодом стягчают
Всещедра бога; в простоте
Безбедны дойдут до кончины,
Не зная алчной десятины,
Птенцов что кормит в наготе.
		34
Воззри на беспредельно поле,
Где стерта зверства рать стоит:
Не скот тут согнан поневоле,
Не жребий мужество дарит,
Не груда правильно стремится,
Вождем тут воин каждый зрится,
Кончины славной ищет он.
О воин непоколебимый,
Ты есть и был непобедимый,
Твой вождь - свобода, Вашингтон!
		35
Двулична бога храм закрылся,
Свирепство всяк с себя сложил,
Се бог торжеств меж нас явился
И в рог веселый вострубил.
Стекаются тут громки лики,
Не видят грозного владыки,
Закон веселью кой дает;
Свободы зрится тут держава;
Награда тут едина слава,
Во храм бессмертья что ведет.
		36
Сплетясь веселым хороводом,
Различности надменность сняв,
Се паки под лазурным сводом
Естественный встает устав;
Погрязла в тине властна скверность;
Едина личная отменность
Венец возможет восхитить;
Но не пристрастию державну,
Опытностью лишь старцу славну
Его довлеет подарить.
		37
Венец, Пиндару возложенный,
Художества соткан рукой;
Венец, наукой соплетенный,
Носим Невтоновой главой;
Таков, себе всегда мечтая,
На крыльях разума взлетая,
Дух бодр и тверд возможет вся;
По всей вселенной пронесется;
Миров до края вознесется:
Предмет его суть - мы, не - я.
		38
Но страсти, изощряя злобу,
Враждебный пламенник стрясут;
Кинжал вонзить себе в утробу
Народы пагубно влекут;
Отца на сына воздвигают,
Союзы брачны раздирают,
В сердца граждан лиют боязнь;
Рождается несытна власти
Алчба, зиждущая напасти,
Чтоб обществу устроить казнь.
		39
Крутится вихрем громоносным,
Обвившись облаком густым,
Светилом озарясь поносным,
Сияньем яд прикрыт святым.
Зовя, прельщая, угрожая,
Иль казнь, иль мзду ниспосылая -
Се меч, се злато: избирай!
И, сев на камени ехидны,
Лестей облек в взор миловидный,
Шлет молнию из края в край.
		40
Так Марий, Сула, возмутивши
Спокойство шаткое римлян,
В сердцах пороки возродивши,
В наемну рать вместил граждан,
Ругаяся всем, что есть свято,
И то, что не было отнято,
У римлян откупить возмог;
Весы златые мзды позорной,
Предательству, убийству сродной,
Воздвиг нечестья средь чертог.
		41		
И се, скончав граждански брани
И свет коварством обольстив,
На небо простирая длани,
Тревожну вольность усыпив,
Чугунный скиптр обвил цветами;
Народы мнили - правят сами,
Но Август выю их давил;
Прикрыл хоть зверство добротою,
Вождаем мягкою душою;
Но царь когда бесстрастен был?
		42
Сей был и есть закон природы,
Неизменимый никогда;
Ему подвластны все народы,
Незримо правит он всегда:
Мучительство, стряся пределы,
Отравы полны свои стрелы
В себя, не ведая, вонзит;
Равенство казнию восставит;
Едину власть, вселясь, раздавит;
Обидой право обновит.
		43
Дойдешь до меты совершенство,
В стезях препоны прескочив,
В сожитии найдешь блаженство,
Несчастных жребий облегчив;
И паче солнца возблистаешь,
О вольность, вольность, да скончаешь
Со вечностью ты свой полет;
Но корень благ твой истощится,
Свобода в наглость превратится,
И власти под ярмом падет.
		44
Да не дивимся превращеныо,
Которое мы в свете зрим;
Всеобщему вослед стремленью
Не косвенно, стремглав бежим.
Огонь в связи со влагой спорит,
Стихия в нас стихию борет,
Начало тленьем тщится дать;
Прекраснейше в миру творенье
В веселии начнет рожденье
На то, чтоб только умирать.
		45
О вы, счастливые народы,
Где случай вольность даровал!
Блюдите дар благой природы,
В сердцах что вечный начертал.
Се хлябь разверстая, цветами
Усыпанная, под ногами
У вас готова вас сглотить.
Не забывай ни на минуту,
Что крепость сил в немощность люту,
Что свет во тьму льзя претворить.
		46
К тебе душа моя вспаленна,
К тебе, словутая страна,
Стремится, гнетом где согбенна
Лежала вольность попрана;
Ликуешь ты! а мы здесь страждем!
Того ж, тего ж и мы все .жаждем;
Пример твой мету обнажил.
Твоей я славе не причастен, -
Позволь, копь дух мой неподвластен,
Чтоб брег твой пепл хотя мой скрыл!
		47
Но нет! где рок судил родиться,
Да будет там и дням предел;
Да хладный прах мой осенится
Величеством, что днесь я пел;
Да юноша, взалкавый славы,
Пришед на гроб мой обветшалый,
Дабы со чувствием вещал:
"Под игом власти сей рожденный,
Нося оковы позлащенны,
Нам вольность первый прорицал".
		48
И будет, вслед гремящей славы
Направя бодрственно полет,
На запад, юг, восток державы
Своей ширить предел; но нет
Тебе предела ниотколе,
В счастливой ты ликуя доле,
Где ты явишься, там твой трон.
Отечество мое драгое,
На чреслах пояс сил в покое,
В окрестность ты даешь закон.
		49
Но дале чем источник власти,
Слабее членов тем союз,
Между собой все чужды части,
Всяк тяжесть ощущает уз.
Лучу, истекшу от светила,
Сопутствуют и блеск и сила;
В пространстве - он теряет мощь;
В ключе - хотя не угасает,
Но бог его ослабевает;
Ползущего глотает нощь.
		50
В тебе, когда союз прервется,
Стончает мненья крепка власть;
Когда закона твердь шатнется,
Блюсти всяк будет свою часть;
Тогда, растерзано мгновенно,
Тогда сложенье твое бренно,
Содрогшись внутренне, падет,
Но праха вихри не коснутся,
Животны семена проснутся,
Затускло солнце вновь даст свет.
		51
Из недр развалины огромной,
Среди огней, кровавых рек,
Средь глада, зверства, язвы темной,
Что лютый дух властей возжег, -
Возникнут малые светила;
Незыблемы свои кормила
Украсят дружества венцом,
На пользу всех ладью направят
И волка хищного задавят,
Что чтил слепец своим отцом.
		52
Но не приспе еще година.
Не совершилися судьбы;
Вдали, вдали еще кончина,
Когда иссякнут все беды!
Встрещат заклепы тяжкой ночи;
Упруга власть, собрав все мочи,
Вкатяся, где потщится пасть,
Да грузным махом все раздавит
И стражу к словеси приставит,
Да будет горшая напасть.
		53
Влача оков несносно бремя,
В вертепе плача возревет.
Приидет вожделенно время,
На небо смертность воззовет;
Направленна в стезю свободой,
Десную ополча природой,
Качнется в дол, - и страх пред ней;
Тогда всех сил властей сложенье
Приидет во изнеможенье.
О день! избраннейший всех дней!
		54
Мне слышится уж глас природы,
Начальный глас, глас божества;
Трясутся вечна мрака своды,
Се миг рожденья вещества.
Се медленно и в стройном чине
Грядет зиждитель наедине -
Рекл - яркий свет пустил свой луч,
И, ложный плена скиптр поправши,
Сгущенную мглу разогнавши,
Блестящий день родил из туч.
1781—1783

Осьмнадцатое столетие

Урна времян часы изливает каплям подобно:
	Капли в ручьи собрались; в реки ручьи возросли,
И на дальнейшем брегу изливают пенистые волны
	Вечности в море; а там нет ни предел, ни брегов;
Не возвышался там остров, ни дна там лот не находит;
	Веки в него протекли, в нем исчезает их след.
Но знаменито вовеки своею кровавой струею
	С звуками грома течет наше столетье туда;
И сокрушил наконец корабль, надежды несущий,
	Пристани близок уже, в водоворот поглощен,
Счастие и добродетель, и вольность пожрал омут ярый,
	Зри, восплывают еще страшны обломки в струе.
Нет, ты не будешь забвенно, столетье безумно и мудро,
	Будешь проклято вовек, ввек удивлением всех.
Крови - в твоей колыбели, припевание - громы сраженьев:
	Ах, омоченно в крови ты ниспадаешь во гроб!
Но зри, две вознеслися скалы во среде струй кровавых -
	Екатерина и Петр, вечности чада! и росс.
Мрачные тени созади, впреди же их солнце;
	Блеск лучезарный его твердой скалой отражен.
Там многотысячнолетны растаяли льды заблужденья,
	Но зри, стоит еще там льдяный хребет, теремясь;
Так и они - се воля господня - исчезнут, растая,
	Да человечество в хлябь льдяну, трясясь, не падет.
О незабвенно столетие! Радостным смертным даруешь
	Истину, вольность и свет, ясно созвездье вовек!
Мудрости смертных столпы, разрушив, ты их паки создало,
	Царства погибли тобой, как раздробленный корабль.
Царства ты зиждешь; они расцветут и низринутся паки.
	Смертный что зиждет, всё то рушится, будет всё прах,
Но ты творец было мысли; они ж суть творения бога;
	И не погибнут они, хотя бы гибла земля;
Смело счастливой рукой завесу творенья возвеяв,
	Скрыту природу сглядев в дальнем таилище дел;
Из океана возникли новы народы и земли,
	Нощи глубокой из недр новы металлы тобой.
Ты исчисляешь светила, как пастырь играющих агнцов;
	Нитью вождения вспять ты призываешь комет;
Луч рассечен тобой света; ты новые солнца воззвало;
	Новы луны из тьмы дальной воззвало пред нас;
Ты побудило упряму природу к рожденью чад новых;
	Даже летучи пары ты заключило в ярем;
Молнью небесну сманило во узы железны на землю
	И на воздушных крылах смертных на небо взнесло.
Мужественно сокрушило железны ты двери призраков,
	Идолов свергло к земле, что мир на земле почитал.
Узы прервало, что дух наш тягчили, да к истинам новым
	Молньей крылатой парит, глубже и глубже стремясь.
Мощно, велико ты было, столетье! Дух веков прежних
	Пал пред твоим алтарем ниц и безмолвен, дивясь.
Но твоих сил недостало к изгнанию всех духов ада,
	Брыжжущих пламенный яд чрез многотысящный век,
Их недостало на бешенство, ярость, железной ногою
	Что подавляют цветы счастья и мудрости в нас.
Кровью на жертвеннике еще хищности смертны багрятся,
	И человек претворен в люта тигра еще.
Пламенник браней, зри, мычется там на горах и на нивах,
	В мирных долинах, в лугах, мычется в бурной волне.
Зри их спутников черных! - ужасны!.. идут - ax! - идут, зри:
	(Яко ночные мечты) лютости, буйства, глад, мор! -
Иль невозвратен навек мир, дающий блаженство народам?
	Или погрязнет еще, ах, человечество глубже? -
Из недр гроба столетия глас утешенья изыде:
	Срини отчаяние! смертный, надейся, бог жив.
Кто духу бурь повелел истязати бунтующи волны,
	Времени держит еще цепь тот всесильной рукой:
Смертных дух бурь не развеет, зане суть лишь твари дневные,
	Солнца на всходе цветут, блекнут с закатом они;
Вечна едина премудрость. Победа ее увенчает,
	После тревог воззовет, смертных достойной...
Утро столетия нова кроваво еще нам явилось,
	Но уже гонит свет дня нощи угрюмую тьму;
Выше и выше лети ко солнцу, орел ты российский,
	Свет ты на землю снеси, молньи смертельны оставь.
Мир, суд правды, истина, вольность лиются от трона,
	Екатериной, Петром воздвигнут, чтоб счастлив был росс.
Петр, и ты, Екатерина! Дух ваш живет еще с нами.
	Зрите на новый вы век, зрите Россию свою!
Гений-хранитель всегда Александр будь у нас...
1801


ЗАГАДКИ
Мальчик отгадывает загадку
НОВОСТИ САЙТА