Февраль 2011 года
…
2011 год - год российской космонавтики
Письма братьям по разуму
Дорогие братья по разуму! Я пишу вам с планеты Земля, чтобы рассказать о том, что тут есть хорошего…
А хорошего тут много! Например, лето. И каникулы. А еще — леса, грибы, люди... А теперь я расскажу вам, дорогие братья по разуму, как весело мы с мамой ходили за грибами.
Мама шла вдоль тропинки, а я забежал немного вперед, чтобы найти побольше грибов, и вдруг заметил небольшую полянку. На ней лежало несколько поваленных деревьев. «Вот тут-то и должны быть грибы!», — подумал я и напряг глаза. Грибов я не нашел, зато благополучно наступил на осиное гнездо, и меня тут же окружило множество ос. А с ними лучше не шутить!
«Надо спасаться!» — мелькнуло у меня в голове. И я что было сил побежал! Только не вперед, а назад, мимо мамы. Она увидела меня и закричала:
— Ты куда?!
А я от страха ничего сказать не могу и только руками машу, мол, потом скажу.
— Да что случилось? — уже испуганно крикнула мне вдогонку мама.
— Потом! Потом скажу! — быстро ответил я, а сам бегу, не останавливаюсь.
Тогда мама решила, что ей лучше тоже присоединиться. И мы побежали вместе. Потом остановились, отдышались, и мама спрашивает:
— Так что случилось-то?
— Да на меня напали, — говорю я.
— Кто???
— Земляные осы!
— А я думала — медведь, — сказала мама, и мы засмеялись.
В общем, прилетайте в гости, братья по разуму! Скоро лето, каникулы, а там, глядишь, и грибы пойдут!
Под солнцем Италии
 |
| С. Щедрин. «Вид Сорренто близ Неаполя», 1825 г. |
Италия… На протяжении столетий эта солнечная страна была и остается местом притяжения для многих художников. Италия не только хранит традиции античного и классического искусства, но и остается вечной школой и музеем под открытым небом. Ее природа, города, памятники, люди претворялись мастерами живописи в художественные образы.
Творчество С. Щедрина принадлежит к раннему этапу романтизма в искусстве русского пейзажа. Созданный им художественный мир — гавани, корабли и набережные итальянских городов, где дома как бы сливаются с прибрежными скалами, кажутся естественными частями пейзажа. Продолжение
Сначала мне нравилось, что папа больше не ходит на работу.
Встаю утром, а на кухне вместо записки и каши в кастрюле — папа. Сидит за столом в домашних штанах, пьет чай. Мы остались вдвоем. И это очень странно. Такое редко бывало, чтобы с папой — и без мамы. По выходным-то мы дома все вместе, а так обычно я — в школу, они — на работу.
Я папу спросил тогда:
— Пап, тебя что, уволили?
Он улыбнулся.
— Не уволили, а уволился. Это, — он поднял палец, — большая разница. Продолжение
У Егорки не было папы.
То есть он, конечно, где-то был, потому что в прошлом году прислал по почте розового слона. На квитанции с похожими на монетки печатями так и было написано: «Синицыну Егору Олеговичу».
Непонятно, зачем взрослому человеку розовый зверь, но Егорка слона любил. У слона в бархатном кармашке лежала записка: «От папы в день рождения».
Вот и все, что мы про него знали. Ну, живет где-то, покупает розовых слонов и никогда не приходит в гости.
Раньше я думал, что моего папы Егорке достаточно.
Из детского сада, например, он забирал нас обоих. Стоило папе просунуть голову в дверь, как Елена Федоровна радостно восклицала: — До свидания, Черкашин-Синицын!
Мы выбегали, улюлюкая и повизгивая, и прыгали на моего папу, как обезьянки. И когда папа копался в карбюраторе, то промасленные тряпки мы вдвоем подавали. И на лыжах вместе ходили, и по очереди играли с папой в настольный теннис.
Когда папа хвалил меня, он хвалил и Егорку. И если прижимал к себе ласково, то сразу обоих. У него ведь две руки, у моего папы!
Но после сочинения про семью, которое мы писали дома, а потом читали вслух всему классу, Егорка загрустил. Продолжение
