Сентябрь 2006 года

ЗВОНОК В БЛОКАДНЫЙ ЛЕНИНГРАД

Однажды я совершенно случайно для себя узнала, что в одном из залов Музея печати на Мойке открылась выставка «Ребенок и война (Образ войны в восприятии детей в сороковые-девяностые годы)». Волнующих впечатлений было немало, но самым памятным оказалось одно невольное открытие.

Среди всех рисунков мастерством, глубиной и какой-то не по летам взрослостью отличались блокадные эскизы с прозаическими подписями дневникового характера ленинградского паренька Димы Бучкина. Это своеобразная блокадная летопись, подобная трагическому дневнику Тани Савичевой, развернутая и дополненная карандашными набросками. Строки весьма красноречивы. Они прекрасно дополняют рисунки, иногда что-то уточняют, проясняют: «С батей соорудили печку из кирпичей вместо буржуйки» (на рисунке — печка в комнате); «Ходил на Кузнечный рынок, ничего не купил» (рисунок рынка); «За водой ходим в прачечную, вода течет медленно. Говорят, мороз должен спасть, уже 3 месяца 30-40 градусов. Вода в ведре покрылась коркой. Пригодились мои детские санки» (на рисунке — санки); «Батя сказал: в бомбоубежище больше не пойду. Погибну лучше у себя дома, чем под обломками в подвале» (на рисунке — сидящий на кровати отец мальчика, почти старик)…

Я бросилась к экскурсоводу с вопросами о судьбе отца и сына. Она улыбнулась и ответила: «А вы у автора этих рисунков сами спросите! Он вам все и расскажет!». Оказалось, что на рисунке изображен не просто старик, а известный живописец, профессор Петр Бучкин, который выжил в блокаду, написал еще немало полотен и книгу воспоминаний, вышедшую в свет в издательстве «Художник РСФСР». Сын его, автор всех этих рисунков, пошел по стопам отца: стал живописцем, графиком, художественным критиком, заслуженным художником России.

Я помчалась домой, нашла в справочнике Ленинградской организации Союза художников телефон Дмитрия Петровича и, затаив дыхание, набрала телефонный номер. После долгих гудков послышался ответ: «Я слушаю вас…»

Лишний раз я убедилась, что чудес, особенно в мире искусства, не бывает: Дима с ранних лет прошел блестящую выучку у отца, еще до войны учился в средней художественной школе при Академии художеств. Ничто не дается даром, мастерство с потолка не берется.

…А блокадный подросток успел еще и повоевать, хотя ребята его года рождения (1927-го) редко в действующую армию попадали. Окончил краткосрочное Ярославское саперное училище, был направлен в Кенигсберг на разминирование. Тяжелая это была работа — фашисты взрывчатки не жалели, и ряды друзей-товарищей таяли на глазах. Многие мины имели свои секреты, которые приходилось разгадывать прямо на ходу. Но… и на этот раз судьба его хранила! В редкие минуты отдыха рисовал. Сохранился живописный этюд: «Тевтонский рыцарский замок в Кенигсберге. Развалины». Очень символичны и полотно, и подпись.

После демобилизации — Мухинское училище. Факультет росписи стен и потолков. Оказывается, учился он на одном курсе с моей бабушкой — Анной Ильиничной Григорьевой, которая была у них старостой курса. Удивительные все же бывают в жизни совпадения!

Не все блокадные листки с рисунками были на той выставке в Музее печати. Вот еще одна блокадная страничка, по-своему символичная. Семья Бучкиных встречает Новый год. Думали — последний в их жизни, но одолели беду. И победили!

Марианна Сотникова		Художник Д. Бучкин
Страничка автора		Страничка художника